Роман Сенчин - Елтышевы

– И ты ее пропиваешь скорее, – добавил Елтышев.

В глазах Юрки блеснула обида.

– Ну, пью, допустим, я на дарма обычно. Из семьи ничего никогда не тащил. Зря ты так… – Он пошевелился на штабеле досок; Николаю Михайловичу показалось, что Юрка собирается уйти, но вместо этого он взял стопку и выпил.

Елтышев тоже выпил. Закурил. Довольно долго молчали.

– Ладно, Юр, я не со зла. То есть со зла, но ты ни при чем… – Мысли Николая Михайловича путались, слова трудно приходили на язык. – Посоветуй: что с этим Хариным делать? Как деньги вернуть? Три тысячи должен. За пилу, за бревна.

– М-м, не слабо… Зачем давал-то вперед?

– Поверил.

Юрка хехекнул, и Елтышеву тоже вдруг стало смешно, что его, вроде бы тертого мужика, так облапошили. Раз и другой.

– Что, – со злой веселостью сказал он, – видно, придется вышибать. Думают, лоха нашли. Не-ет, со мной такое не пройдет. – И обрадовался, что говорит это при Юрке: «Пускай передаст».

– Да, надо вернуть деньги, – согласился тот, – это святое. Но, может, выполнят еще… Пила-то у них есть, материалы привозят. Строят что-то в ограде.

Медовый месяц получился совсем не медовым…

Большую часть дня Артем проводил в тесной времянке с одним тусклым оконцем. Лежал на кровати, прислушиваясь к шагам во дворе, голосам. Выходить, включаться в чужую жизнь было неудобно и неприятно. Когда Валя звала есть, Артем поднимался, шел. Тихо садился на свое место, стараясь не глядеть по сторонам, пережевывал, что давали.

Питались Тяповы не очень разнообразно. Картошка, в основном вареная, гречневая и рисовая каши, соленое сало с толстой кожей, иногда мясо с подливкой, много белого пористого хлеба, соленые огурцы, переквашенная капуста. Почти каждый день на столе появлялись ломти соленого арбуза, на вкус Артема, редкостная гадость…

В доме обитала примерно того же возраста, что и бабка Татьяна, старуха. Может, еще древнее. Она тоже говорила мало, сидела на табуретке в одном и том же углу, глядела тоскливо и скорбно выцветшими, словно бы покрытыми бельмом глазами. Как ее звать, Артем до сих пор не понял – родители Вали называли ее «мать», а Валя, ее сестры и их дочки старуху вроде бы не замечали.

Почти каждый вечер, выбрав момент, когда Артем находился один, во времянку заходил Георгий Степанович. Оценивающе оглядывал помещеньице, спрашивал:

– Ну, как оно, обживаешься?

Артем кивал.

– И добро, дава-ай. Желания нет пропустить по капле?

– Да так… – В общем-то Артем не был против. – Денег нет.

Чаще Георгий Степанович сочувствующе вздыхал, для порядка еще говорил что-нибудь и уходил, а случалось, доставал из кармана старенького пиджака бутылку:

– У меня имеется.

Выпивали или здесь же, или на заднем дворе, устроившись на чурбаках и отгоняя кур от закуски. Закуска состояла из хлеба и перьев лука-батуна.

В начале пития Тяпов любил рассказывать о прошлом:

– Я же один во всей деревне на баяне умею. И раньше тоже… Как что – ко мне: «Поиграй, Жорушка!» И подогревают стаканчиком, накормят потом до отвалу… А когда молодым был, ох, хорошо-то! Песен знал тыщу – и душевные, и блатные, солдатские… Парни, даже кто старше, уважали, девки висли гроздьями. Даже, знаешь, дрались за меня! Да-а, каждый вечер праздником был. Спать, как ты вот, некогда было. Днем работаю, потом помоюсь, рубашку наброшу, баян под мышку – и гулять. К трем-четырем домой приползаю. Подремлешь до семи, а там снова работать… Ох, покуражился, конечно, есть что вспомнить.

Когда в бутылке оставалось с треть, тема менялась – тесть сбивался на настоящее:

– Да, Артемка, а теперь только вспоминать. Вот видишь, как совпало – и возраст такой, и времечко, когда все покатилось черт-те куда… У нас же тут вот пошивка стояла, и я на ней, считай, всю жизнь. Грузчиком, сторожем… Мешки шили простые, но все-таки. И польза – кто-то же должен шить мешки. А теперь… Все было, да все прошло. Сколько девок разных вилось, а женился вон… Сержант-сверхсрочник какой-то, а не женщина. Эх, Артемка, по-честному, так же, как и у тебя получилось: жих-жих случайно, а потом объявляет, что залетела. Жениться пришлось. А гуляла до меня дай боже! Но девки вроде на меня похожи. А, похожи?

Артем кивал, глядя в замусоренную щепками землю. Такие параллели ему не нравились, и любовь к Вале – точнее, то чувство, которое он считал любовью, грязнилось, грязнилось… И странно было, зачем тесть ему это рассказывает.

– Жалко, что девки одни нарождались. Все три. Скучно без сына. Ты хоть не подведи – заделай мне внука. Рыбачить с ним буду ходить. На баяне научу…