Андрей Максимов - Карма

Наташа подождала, пока Пестель сядет в лифт.

Она изо всех сил ударила кулаком по стене, даже рука заныла.

Пестель изо всех сил ударил кулаком по стене лифта. Лифт дернулся обиженно, но поехал дальше.

А ведь понимали оба, что у них начинается новая жизнь. Любовь – это ведь и есть новая жизнь. Жизнь – она обновляется только любовью, другого способа обновления у жизни нет.

Ночью Наташа долго плакала, уткнувшись в подушку. Пить коньяк, чтобы успокоиться, ей не хотелось. Хотелось рыдать.

Пестель ехал медленно – с перебинтованной рукой он вообще боялся ездить быстро даже по пустым улицам – и старался о чем-нибудь думать. Не удавалось. В голове царил непривычный и неприятный туман.

Как мужчина самостоятельный и одинокий, Пестель был уверен, что может сам принять решение и потом следовать ему. Он привык считать себя хозяином своей судьбы. Но, как и все мы, он хозяином своей судьбы не являлся. Карма есть карма. Что ж тут поделать?

Павел Иванович, например, даже не знал, что ждет его во дворе его же собственного дома…

Среди законов, которым научила Павла Ивановича Пестеля жизнь в интернате, был еще и такой: «Опасность – не то, к чему надо готовиться, а то, к чему необходимо быть готовым всегда. Если хочешь увидеть опасность, непременно опоздаешь, ее надо почувствовать».

Директор интерната Николай Николаевич Сидоров, любивший со своими воспитанниками изъясняться парадоксально, часто повторял:

– Опасность – норма, спокойствие – аномалия. Ты сможешь победить только в том случае, если в любую секунду готов дать ответный удар.

Выйдя из интерната, Павел Иванович очень скоро понял, что это закон жизни. Жизнь – джунгли? Хорошо, договорились. Любая тварь в джунглях – от муравья до слона – каждую минуту ждет нападения. И выживает только тот, кто почувствует его раньше, чем увидит.

Павел Иванович был человек выдержанный и бесстрастный, в чувствах его почти всегда был полный штиль. Но в душе его словно находился будильник, который в минуту опасности звонил противно и настойчиво.

Когда Пестель въехал во двор, будильник задребезжал с такой силой, что пришлось затормозить и остановиться.

Опасность ощущалась. Причем близкая и конкретная.

Огляделся. Ничего подозрительного. Двор темен и пуст.

Медленно подъехал к подъезду – никого. А будильник внутри продолжал дребезжать. Вспомнился еще один парадокс директора.

– Знаешь ли, Паша, чем охотник отличается от дичи? – спрашивал Николай Николаевич и, не дожидаясь ответа, сам себе отвечал: – Не тем, что у него есть ружье, нет. Охотник – тот, кто напал первым. А тот, на кого напали, – дичь. Вот и все.

Нападать было совершенно не на кого.

Не заглушая мотор и не закрывая плотно дверь, Павел Иванович вышел из машины. Огляделся по сторонам, прошелся вокруг «бээмвухи». Не просто так ходил туда-сюда, а изображал живую мишень. Ловля на живца. Даже прошептал от напряжения: «Ну, давайте же. Давайте».

Никого.

Со стороны поглядеть – сумасшедший. Все в порядке, все тихо и мирно, а он крадется. Но Павел Иванович верил своему будильнику абсолютно. Мотор глушить на всякий случай не стал. Открыл дверь подъезда, медленно вошел.

Пусто.

Значит, его ждут у квартиры. Разумно.

Вызвал лифт. Нажал кнопку своего этажа. Как только лифт доехал – нажал кнопку первого этажа. И когда двери стали закрываться, поставил ногу и осторожно выглянул.

Пусто.

Вышел. Огляделся. Подошел к двери своей квартиры. Никто нападать на Павла Ивановича не собирался.

«Старею, – подумал Пестель. – Если интуиция начала подводить, то это верный признак старости. Сломался, видать, мой будильник». И тут он вспомнил, что его «бээмвуха» стоит внизу с включенным мотором.

Вызвал лифт. Когда двери открылись, на всякий случай отошел в сторону.

Нет, никто не вышел из лифта.

Не очень понимая, зачем он это делает, Пестель решил спуститься пешком и потому в подъезде появился неожиданно.

Он успел заметить, как тень на заднем сиденье «бээмвухи» рухнула, прячась. Не испугался, а обрадовался: все-таки не сломался будильник, значит, пока не старею!

Подошел к своей, водительской, двери, потом, будто что-то вспомнив, обошел автомобиль, открыл багажник, достал монтировку, взял ее в левую руку, правую, перевязанную, зачем-то погладил. В таком положении и остался стоять: багажник открыт, в руках монтировка, сам согнут, будто что-то ищет.