Питер Мейл - Год в Провансе

Тут неподалеку один фермер много лет мечтал о том, чтобы приобрести дом соседа. Собственно, его интересовал даже не сам дом, почти развалившийся, а земля, которая к нему прилагалась. Несколько раз он заговаривал на эту тему с соседом, но тот в конце концов польстился на более выгодное предложение и продал дом парижанину.

За зиму парижанин тратит миллионы франков на переделку дома и устройство бассейна. Ремонт наконец заканчивается, и парижанин со своими шикарными друзьями приезжает, чтобы провести в доме майские праздники. Все они восхищаются домом и посмеиваются над странным соседом и особенно над его привычкой отправляться спать в восемь вечера.

На следующее утро ровно в четыре часа всех парижан будит соседский петух Шарлемань, здоровый и голосистый, который кукарекает два часа кряду. Парижанин жалуется на петуха хозяину. Тот пожимает плечами. Это деревня. Петухи должны кукарекать. Все естественно.

И на следующее, и на последовавшее за ним утро Шарлемань просыпается ровно в четыре утра. Терпение у гостей кончается, и они возвращаются в Париж раньше, чем планировали, чтобы отоспаться. Парижанин снова и снова жалуется фермеру на петуха, а фермер снова и снова пожимает плечами. Расстаются они не слишком дружелюбно.

В августе парижанин приезжает снова и опять с кучей гостей. Шарлемань каждое утро аккуратно будит их в четыре часа. Попытки поспать днем тоже не удаются, потому что именно в это время фермер решает поработать перфоратором. Парижанин требует, чтобы сосед заставил своего петуха замолчать. Сосед отказывается.

После нескольких скандалов парижанин обращается в суд с просьбой положить конец бесчинствам Шарлеманя. Суд выносит решение в пользу фермера, и утренние серенады продолжаются.

Жизнь в отремонтированном доме становится такой невыносимой, что парижанин выставляет его на продажу. Сосед через посредника покупает всю землю.

В воскресенье после подписания купчей фермер приглашает своих друзей на праздничный ланч, и на стол подается Шарлемань в виде вкуснейшего coq au vin. [62] Петух в вине (фр.).

Массо очень понравилась собственная история: парижанин посрамлен, фермер побеждает и получает землю, все заканчивается хорошим ланчем — что еще надо? Я спросил, было ли все это на самом деле, а он искоса взглянул на меня, пососал кончик уса и сказал только:

— Лучше не ссориться с крестьянами.

На месте немцев я бы этим летом выбрал для отпуска Испанию.

Погода стояла теплая, все росло и цвело, и особенно это бросалось в глаза при взгляде на наш бассейн, сделавшийся изумрудно-зеленым. Пришло время обращаться к Бернару, pisciniste, [63] Чистильщик бассейнов (фр.). иначе водоросли грозили в скором времени переползти через края бассейна и проникнуть в дом.

В Провансе мастер никогда не возьмется делать подобную работу на основании одного только телефонного звонка и устных объяснений. Ему непременно потребуется предварительный визит для осмотра места работы — он неторопливо обсудит с вами поставленную задачу, вдумчиво покивает, выпьет пару стаканчиков и только потом назначит следующее рандеву. Это своего рода разминка, и пренебрегают ею только в случаях крайней спешки.

В тот день, когда Бернар явился с таким предварительным визитом, я как раз стоял на четвереньках и пытался отскрести от стенки бассейна зеленую бороду из водорослей. Несколько минут он молча понаблюдал за моими усилиями, а потом присел рядом со мной на корточки и строго погрозил пальцем. Я уже знал, каким будет его первое слово.

— Non, — сказал он. — Их нельзя отскребать. Их надо обрабатывать.

Оставив водоросли, мы пошли в дом, я занялся бутылками, а Бернар объяснил, почему не пришел раньше. Оказывается, у него разболелся зуб, но он не мог обратиться ни к одному из местных дантистов, так как все они уже знали о его странной особенности: он их кусал. Он ничего не мог с этим поделать — это был просто врожденный рефлекс. Как только он чувствовал чужой палец у себя во рту — хрясь! — челюсти смыкались. К этому времени он уже успел покусать единственного дантиста в Боньё и четырех в Кавайоне, поэтому пришлось отправляться в Авиньон, где о Бернаре еще не знали. К счастью, ему попался дантист, догадавшийся применить наркоз. Бернар на время отключился, и вся работа была благополучно сделана. Позже дантист сказал ему, что такие нетронутые зубы, как у него, встречались только в восемнадцатом веке.