Финн - Анна и Черный Pыцарь

— А как же любовь, Джон?

— А что любовь?

— А что любовь! Вы же не сможете доказать, что любовь существует!

— Так и что же в самом деле любовь? Что, позвольте вас спросить, хорошего она сделала людям?

Я ответил, что не знаю, но она точно должна делать им что-то хорошее.

Эти внезапные вспышки никогда не длились долго и быстро заканчивались смущенной кривой улыбкой, причиной которой была заячья губа; всякий раз мне в голову неизменно приходило, что мы должны быть очень осторожны в своих словах. Сам он прекрасно сознавал опасность таких выплесков, как и то, что из-за них он всегда был очень одинок. Нам казалось, что он совершенно ничего не может с ними поделать. Полагаю, именно поэтому он и был так счастлив стать моим учителем и наставником. Кроме того, думаю, я ему нравился, и мне это ужасно льстило.

Его манера преподавания была весьма необычной; не то чтобы эксцентричной, но просто не такой, как у всех. Когда ему случалось писать на доске какую-нибудь сложную задачу, он всегда приписывал и ответ.

— Теперь вы все знаете ответ, так что у всех по десять баллов. [7] Высшая школьная отметка. И еще десять каждому, кто скажет мне, почему этот ответ верен.

После того как на доске появлялось доказательство, он всегда крупно писал в конце буквы Q. Е. D. или Q. Е. F., в зависимости от того, что подходило к ситуации. Что, казалось, приносило ему самое большое наслаждение, так это последняя точка в конце доказательства, которую он ставил, яростно скрипя мелом по доске, будто желая пронзить ее насквозь. Поворачиваясь к ученикам, он неизменно изрекал одно-единственное слово: «ВОТ!»

Разумеется, не все находили такое удовольствие в лекциях старого Джона Ди, но меня больше всего восхищала именно его сухая и скрупулезная точность, которая в моих глазах извиняла даже несколько кислую манеру общаться с учениками. Я даже перенял от него привычку заканчивать любую свою писанину буквами Q. Е. D. или Q. Е. F.

Когда Анна впервые увидела эти буквы, она, естественно, сразу же захотела узнать, что они означают, и мне пришлось показать ей, где их искать в разделе сокращений толкового словаря. Там она обнаружила еще одну комбинацию, которая, в свою очередь, была неизвестна мне, — Q. Е. I. Так что теперь у нас было целых три варианта:

Quod Erat Demonstrandum,

Quod Erat Faciendum и

Quod Erat Inveniendum.

Q. E. D., «что и требовалось доказать», к величайшему удовольствию Джона;

Q. E. F., «что и требовалось сделать», чем мне приходилось заниматься всю жизнь;

и Q. Е. I., «что и требовалось отыскать», то бишь главная радость Анны.

«Сплюснутые значки» — вот как Анна называла сокращения. Математика была для нее сплошными «сплюснутыми значками».

Иногда понять, о чем говорит Анна, было не так уж просто. К ее новоизобретенным словечкам еще надо было привыкнуть. Как-то раз в приступе законной гордости я отнес несколько страниц ее писаний Джону Ди, чтобы узнать его мнение. Когда несколько дней спустя я забрал их, то обнаружил, что он, раздосадованный ее «манерой излагать», просто взял красную ручку и тщательно поправил орфографические и стилистические ошибки. Это привело меня в ярость. В грамматике Анна никогда не была сильна. Она брала другим.

Случилось так, что Анна была со мной, когда Джон выдал одну из своих знаменитых яростных проповедей против религии.

— Если бы на свете была только одна религия, — сказал он, — у меня, может быть, и появился бы соблазн изучить ее, но их так много, будто у каждого есть свой собственный бог, а это, Финн, уже выше моих сил, так что увольте. Если у задачи есть решение, то оно может быть только одно.

Анна тем временем написала собственный вариант решения, но Джон не обратил на него ни малейшего внимания. Он просто исходил гневом.

— Это же просто, Финн, — прошептала мне она. — Одна из первых вещей, которые сделал мистер Бог, был свет, да?

— Ну, да. Во всяком случае, так говорят.

Это напомнило мне об одном нашем эксперименте, когда с помощью призмы и луча света мы устроили на стене небольшую радугу. В этом-то и была самая суть.

— Католики берут красный цвет, протестанты — зеленый, иудеи — другой, а индусы — еще другой, чтобы через них видеть мистера Бога.

Разумеется, на свете была куча разных религий, и Анна никогда не могла быть совершенно уверена, что у кого-нибудь из родителей не обнаружится вдруг еще один святой день в неделе, специально чтобы у нее было меньше времени играть со своими друзьями. Хотя, если рассматривать религии как разноцветные лучи одного и того же света, это особого значения не имеет. Как говорила Ма, ты рождаешься в одной религии, потому что особого выбора у тебя нет, но умереть волен в любой другой или вообще ни в какой. Джону такой взгляд на вещи явно был недоступен.