Марта Кетро - Зато ты очень красивый (сборник)

– Ай! Сударь, да сколько ж можно? – вскочила Графиня. – На мне же уже живого места нет. Издеваетесь вы, право. Хоть и граф.

– Помилуйте, Анна Афанасьевна, – сконфузился Граф. – Привычки же никакой. Вот и неуклюже выходит все. Ну вы тоже хороши. Нет чтоб порыв оценить. Вот так и гибнут позитивные начинания.

– Порыв!!! Я оценила порыв. Первые три чашки – оценены. Но на мне уже пять чашек кофея, а внутри всего половина. Это кошмар просто какой-то.

– Что поделаешь, дражайшая, – вздохнул Граф. – День такой. По новомодному обычаю нонче мужчины должны еду не только дамам, но и бабам подавать. А в доме у меня из мужской обслуги – Васька-конюх только. И тот пятого дня запил и валяется невесть где. А кухарка с горничной – бабы. Невозможно их заставить. День такой.

– Кстати… – смущенно заурчала животом Графиня. – Я бы поела, ваше сиятельство. Вот ей-же-ей поела бы. Вот прям без церемоний бы всяких.

– Дунька! Пожра-а… – закричал было Граф, но осекся и вздохнул. – А нельзя, матушка. Нельзя. Ибо Дунька – баба. Нельзя ей к плите сегодня. Розгами отогнал сегодня бабу неразумную. И ведь кричу ей: «Твой день сегодня, дура! Нельзя! Сегодня мужчины у плиты!» Не понимает, плачет только да тюльпан подаренный жует. До чего ж темная баба. А в доме – шаром покати. Из готового – только масло есть. Сам проверял. Дуньке розог всыпал опять же за то, что запасу никакого. Хлеба даже не пекли ведь.

– А может, в ресторацию? – подмигнула Графиня.

– На чем? – хмыкнул Граф. – Васьки ж, подлеца такого, нет уже который день. А своего вы отпустили невесть зачем.

– Так сами и сготовили бы, – топнула ножкой Графиня. – Раз уж день такой.

– Так ведь первый раз день такой, – удрученно сказал Граф. – Непривычно, матушка. Что сумел – сготовил. Себе, бабам из прислуги. Радовались, подлые. Еще бы – барин сам готовит.

– Что ж вы приготовили, умелец? – всплеснула руками Графиня.

– А кофеек вот. Вы позволите? – вскочил Граф и облил Графиню кофе.

– Ох, – вздохнула Графиня и задумчиво куснула тюльпан. – Что ж не сидится суфражисткам-то этим? Понавыдумывают дней каких-то.

– Угу, – кивнул Граф. – А манкировать нельзя. Скажут – ретроград, то-сё.

– Куда катится этот мир? – вздохнула Графиня и вдруг засмеялась, указывая на окно: – Глядите, глядите, граф! Что это делает ваша Дунька? Потешная такая.

– Это ее, душа моя, дурнит-с, – хихикнул Граф. – Она ж весь день, окромя кофея, ничего не ела. А у простой бабы организм к культурным напиткам непривычный. То ли дело у вас.

– А кстати… А то, граф, может, водочки? – осенило Графиню. – А за огурчиком да капусткой вы в погреб запросто и сбегаете. А?

– А что? – вскинулся Граф. – Это я запросто сейчас… Это мы мигом.

– Беспомощные совсем, – прошептала Графиня, наблюдая, как Граф бежит к погребу. – Без нас помрут совсем.

Из погреба раздались испуганное мычание, звон посуды и яростный крик Графа:

– Васька! Ах ты подлец!!! Я тебе покажу, как хозяйскую водку пить! С-с-сволочь! Вот взял моду – в женский день в погребе прятаться!

Все стихи в тексте, обозначенные курсивом, – А. М.

Маркес Г.Г. Любовь во время чумы. Пер. Л. Синянской.

Издается в авторской редакции.

Издается в авторской редакции.