Лев Сокольников - Саркофаг

— Заглоти, пройдёт! — и дал две маленькие, несерьёзные таблетки.

Это ж надо быть таким дураком, чтобы глотать неизвестные таблетки в таком количестве!? Понятно: у меня был страх перед шприцем и его содержанием, а чего таблеток было бояться? Бес страха и сомнений я их и проглотил: мне их давал друг! Очень скоро наступил результат: в полном безразличии к своим действиям, с трудом переставляя ноги, добрался до казармы, забрался на верхний ярус деревянных нар и провалился в глубочайший сон! Такой сон я бы сегодня назвал "безразличным". Ранее со сном у меня было так: засыпая, мог ещё о чём-то думать, что-то меня трогало, а вот после "дружеских" таблеток мир стал безразличен.

Спал трое суток. Единственное, что мог делать — так это "отправлять естественные потребности". Но только "малые", для отправление "больших" во мне ничего не было. Делал так: с трудом сползал с нар, добирался в полусознательном состоянии до туалета, с не совсем открытыми глазами мочился, ковылял в казарму и вновь падал на матрац. Без подушки и одеяла.

Майор, естественно, меня искал: ну, как же! Почему "два утрА радио молчит"!? Что с радиомехаником приключилось"? — обитатели казармы показали майору моё неподвижное тело, кое всё же имело признаки жизни. Ход мыслей у майора был простой: "нажрался!", но от тела не разило извечным мужским "ароматом", поэтому обвинения в пьянстве отпали. Тогда что?

"Пробуждение" было…. написать "ужасным"? Не совсем так: "ужасным" в советской армии на то время был только "дисциплинарный батальон". Гауптвахта наша была "раем": там провинившиеся отдыхали от работы. Высыпались. Но военнослужащий, проспавший трое суток по непонятным причинам, скорее заслуживал помещения в медсанчасть, чем наказания дисбатом. Чёрт его знает, может, у солдата летаргия началась!? Может, его в медсанчасть помещать надо!? — замполит поместил меня в середину…

Глава 38. "Опала"

Что главное в работе по "уничтожению лёгких планеты"? Две позиции:

а) свалить дерево, именуемое в дальнейшем "кубометрами древесины",

б) сваленные кубометры вывезти туда, где в них нуждаются.

Могут быть и другие позиции, но о них ничего не знаю.

Место в Архангельской губернии, где произошёл мой "взлёт", сегодня самое важное в запусках ракет. Если не считать такую же площадку в дружественной нам стране по соседству, то она у нас на сегодня — единственная.

Можно ли от соседей, в случае нужды, запустить что-либо серьёзное — вопрос, но со своей площадки мы вольны запускать в Космос всё, на что у нас хватит средств.

В двадцати километрах от основного "базового лагеря", где находился наш батальон, в тайге, стояло пять бараков без ограждения и вышек. Или ограждение и вышки были убраны после пятьдесят третьего года, или они там никогда и не сооружались — выяснить такое на сегодня "не представляется возможным"

Между основным лагерем и пятью бараками пролегала лежнёвая дорога длиною в упомянутые двадцать километров.

Что такое "лежнёвка"? это настил из досок, "сапёрное" творчество. Лежнёвки прокладывались там, где иначе проехать было невозможно. Хотя бы по песку. Да, двадцать километров отличного архангельского песка между основным лагерем и бараками лесорубов. Никакая машина не могла пройти по песку, а старые, битые, изношенные ЗИС-5, оставшиеся "дослуживать" от войны, да ещё гружёные сырым лесом — тем паче. Вот и стелили доски под колёса.

И я, "спящий киномеханик", "за нарушение воинской дисциплины", был лишён "всех благ и привилегий" и отправлен в ссылку. Пилить лес. Как те двести человек, что проживали в бараках.

Была зима со снегом в пояс, была двуручная пила и напарник-азербайджанец, маленький и хилый. Он не хотел отходить от костра, и когда сержант задавал глупый вопрос "почему не работаете!?" напарник отвечал:

— Ми савсем бальной! — за ним прятался и я.

Работа ручными пилами на лесоповале в зиму 55 года "большому" воинскому начальству центра показалась глупостью. Удивительное явление: простые таёжные мужики, были такие, открыто говорили, что "двуручной пилой много не свалишь", но столичным погонам с золотым шитьём такое понять было не дано: "не их профиль" х профиль"

Ничего не могу сказать, через какое время появились электропилы и дело пошло веселее! Я на повал не рвался, хватало звания "сучкоруба". В занятии сучкоруба очень скоро ощутил пользу: укрепляются мышцы рук, появляется глазомер, вырабатывается понимание того, какой сучок и с какой силой нужно рубануть. Тихое, незаметное счастье, кое продлится у меня не менее трёх лет!