Эрик-Эмманюэль Шмитт - Одетта. Восемь историй о любви

Наскоро попрощавшись с Максимом и Береникой, она отправилась в путешествие, которое заключалось в переездах из одного шикарного отеля в другой, и так по всему свету. Она побывала в роскошных апартаментах в Индии, России, Америке и на Ближнем Востоке. Каждый раз она засыпала с вязанием в руках перед экраном, откуда доносились звуки чужого языка. Каждый раз она заставляла себя посетить несколько экскурсий, иначе Антуан бы ее упрекнул; но то, что представало взору, ее не впечатляло: в трехмерном пространстве Элен убеждалась в правдивости открыток, продававшихся в холле отеля, не более того… В семи чемоданах, обтянутых бледно-голубым сафьяном, она перевозила лишь свою неспособность жить. Только переезды из одного места в другое, перелеты из аэропорта в аэропорт, сложности с пересадками могли на мгновение заинтересовать ее: это давало ей ощущение, будто что-то вот-вот произойдет… Но, едва добравшись до места назначения, она вновь попадала в знакомый мир такси, носильщиков, портье, лифтеров, горничных, и все вновь вставало на свои места.

Ее душевная жизнь богаче не стала, но жизнь внешняя приобрела какие-то очертания. Разъезды, прибытие в незнакомое место, отъезд, необходимость изъясняться, новизна банкнот, выбор блюд в ресторане. Вокруг нее все находилось в движении. Но внутри она пребывала все в той же апатии; дорожные приключения убили обеих ее пленниц; теперь больше никто не размышлял в ее сознании, ни угрюмая Элен, ни жена Антуана; и эта почти тотальная смерть была более удобна для нее.

В этом состоянии она прибыла на мыс Доброй Надежды.

Почему это вдруг произвело на нее впечатление? Из-за названия — обещавшего, что самое трудное позади?… Потому ли, что в студенческие годы ее интересовали события в Южной Африке, и она даже подписала несколько петиций в защиту равенства между чернокожими и белыми? Потому ли, что Ан-туан как-то хотел купить там виллу с тем, чтобы провести на ней последние годы жизни? Она никак не могла разобраться… Что бы то ни было, выйдя на террасу отеля, нависавшую над океаном, она заметила, что сердце ее забилось быстрее.

— «Кровавую Мэри», пожалуйста.

Она опять удивилась: она никогда не заказывала «кровавых Мэри». Она даже не помнила, нравился ли ей этот коктейль.

Поглядев на темно-серое небо, Элен заметила, что почти черные, тяжелые облака вот-вот взорвутся грозой.

Неподалеку от нее стоял мужчина и тоже наблюдал за игрой сил природы.

Элен почувствовала, что у нее покалывает щеки. Что происходит? Кровь прилила к лицу; вена на шее запульсировала; биение сердца участилось. Она стала хватать ртом воздух. Неужели сердечный приступ?

Почему бы и нет? Надо же когда-нибудь умереть. Ну же, час настал. Тем лучше, если это случится здесь. На фоне этого грандиозного пейзажа. Все должно прекратиться именно здесь. Так вот почему, когда она поднималась по ступеням, у нее возникло предчувствие какого-то важного события.

Элен медленно разжала кулаки, успокоила дыхание и приготовилась к смерти. Закрыв глаза, она откинула голову назад и решила, что готова: она согласна умереть.

Но ничего не произошло.

Она не только не потеряла сознание, но, открыв глаза, была вынуждена отметить, что чувствует себя лучше. Да что такое?! Неужели нельзя приказать своему телу умереть?! Неужели нельзя угаснуть, вот так, легко, будто выключить свет?

Она бросила взгляд в сторону мужчины.

Он был в шортах, из-под которых виднелись сильные красивые ноги, мускулистые, стройные. Элен уставилась на его ступни. Сколько времени прошло с тех пор, как она последний раз смотрела на мужские ноги? Она и забыла, что когда-то ей нравилось зрелище мужских ног, их столь противоречивая сущность — твердость в пятках, нежность в пальцах, ступни сверху гладкие, снизу шероховатые, устойчивые, чтобы нести вес тела, чувствительно реагирующие на ласки. Ее взгляд скользнул вверх, от икр к бедрам, следуя за скрытыми в них силой и упругостью, и она с удивлением отметила, что ей хочется дотронуться до этой кожи, покрытой светлыми волосками, словно нежным муссом.

Проехав полсвета, Элен повидала множество разных одеяний и сочла, что ее сосед довольно смел. Как может он вот так выставлять напоказ ноги? Разве прилично появляться в таких шортах?

Она взглянула на него еще раз и поняла, что неправа. Шорты были самые обыкновенные, точно такие же носят сотни мужчин. Так значит, это он сам…

Почувствовав на себе ее взгляд, он повернулся в ее сторону. Улыбнулся. Его загорелое лицо пересекало несколько глубоких морщин. И что-то тревожное сквозило в зеленых глазах.