Маша Трауб - Плохая мать

Александр Маркович смотрел на нее подозрительно, не веря, что у его мальчика какие-то банальные колики.

В один из дней ему показалось, что Гоша слишком теплый и у него температура. Александр Маркович сверился с литературой и измерил температуру – как советовал справочник, ректально. Градусник показал почти тридцать девять. Александр Маркович чуть не лишился чувств. Он позвонил в «Скорую» и, заикаясь, просил приехать. Видимо, дежурная поняла, что отец в предынфарктном состоянии – «скорая» приехала через десять минут.

– А где мать? – спросил врач, осмотрев Гошу.

– За-за-зачем? – продолжал заикаться Александр Маркович. – Зачем вам именно мать? Что-то с ребенком? Скажите мне! Он болен? Не скрывайте ничего! Что с ним? Скажите! Я должен знать! Пусть самое страшное...

– Есть еще кто-нибудь в доме, – выдохнул врач, – более спокойный и адекватный...

Александр Маркович позвал жену.

– Вот рецепт, – сказал ей врач, – ничего страшного. ОРВИ. Вы где температуру мерили?

– Это не я, – ответила жена.

– Я мерил. Ректально. А что? – подал голос Александр Маркович.

– Все с вами ясно, – ответил врач, – там всегда выше.

– В каком смысле?

– В прямом! Вам прописывать успокоительное, или в доме есть?

В результате разочарованный и оскорбленный официальной медициной Александр Маркович нашел частного врача, которому мог звонить в любое время по любому поводу.

– Мы не какали! Гоша сучит ножками! – звонил он ему.

– Мы какали уже три раза. Это понос? – звонил он на следующий день. – Что вы посоветуете, доктор?

– Выпить валерьянки и поспать, – ответил врач.

– Кому? Гоше валерьянку?

– Нет, вам.

– Доктор, вы все шутите...

– Я не шучу.

Каждые три часа Александр Маркович будил жену, прикладывал сына к ее груди. Она срывалась:

– Я не могу больше! Я не свиноматка! Не хочу! Мне больно!

– Мусичка, ну тихо, тихо... Что ты? Испугаешь нашего мальчика... давай я тебе подушечку подложу... так будет удобнее...

– Ты хотел ребенка, ты его и корми!

– Не кричи, ты его испугаешь. Покорми, и мы пойдем... Да, мой хороший? – агукал Александр Маркович с Гошей на руках. – Пусть мамочка поспит...

Он перенес кроватку в гостиную, где сам спал на узком продавленном диване.

Моя мама к тому времени давно переехала в общежитие института (она все-таки поступила на юрфак) – там было спокойнее... После квартиры Александра Марковича общага показалась маме тихим райским уголком.

– Я вас провожу, – сказала певица, когда доктор пришел к ним в очередной раз.

Александр Маркович даже обрадовался, решив, что жена хочет еще раз обсудить с врачом проблемы ребенка.

– Скажите, доктор, если женщина перестанет кормить, с ребенком все будет нормально? – спросила она.

– Да, он будет находиться на искусственном вскармливании, – ответил врач, – никаких проблем. Конечно, ценность грудного молока...

– А вы не могли бы сказать моему мужу, что у меня мало молока или что оно плохое? – перебила она врача. – Поймите меня, я больше так не могу. Ни физически, ни морально. Он мне не поверит, а вас послушает.

– Я вас отчасти понимаю... но не могу взять на себя такую ответственность. Молока у вас много, Гоша растет здоровенький. Да и вам будет тяжело. Грудь может болеть. И в будущем это может спровоцировать заболевания...

– Доктор, будущее меня мало волнует. А сейчас, если я не выпью вина, кофе и не съем колбасы, то сойду с ума. В любом случае я вас предупредила – кормить больше не буду.

– Только сначала сцедитесь и в этот день ограничьте себя в жидкости. Если грудь будет болеть – капусту приложите, – сказал врач и сел в машину, – я ничего не знал о вашем решении...

– Спасибо.

В очередной раз, придя в спальню к жене, Александр Маркович увидел, как та перематывает грудь эластичным бинтом.

– Что ты делаешь? – испугался он.

– Все. Хватит. Пусть смесь ест.

– Ты – преступница, – процедил Александр Маркович.

– Давай я сделаю вид, что ничего не слышала, а ты сделаешь вид, что ничего не говорил, – прошептала певица. В этот момент Александр Маркович понял, что потерял ее навсегда.

Жена быстро восстановилась и вернулась к прежнему образу жизни – с работой, репетициями, дружескими посиделками, поездками за город...

Александр Маркович несколько дней с женой не разговаривал, а потом решил, что в ее отказе от кормления больше плюсов, чем минусов.

Самому себе он мог признаться – он дико ревновал Гошу к матери, когда она кормила грудью. В тот момент, когда Гоша хватал материнский сосок, а она прижимала его, чтобы было удобнее, Александр Маркович понимал, что мать и ребенок – одно целое. И про связь на всю жизнь через пуповину понимал. «Как можно от этого отказываться?» – думал он, пытаясь понять жену.