Алла Шильман - Может быть

В общем, зельем Евгения Николаевна, заинтересовалась.

– Попробовать девочки, все равно стоит, – заявила она коллегам и отправилась переписывать рецепт к Тамаре.

Тамара, к сожалению, ничего, кроме того, что в зелье используются эти самые загадочные «квасцы», сказать не могла.

– Да не успела я бабку-то расспросить, – оправдывалась она. – Знаю, стормозила. Да пойми ты, Женька, мне и самой позарез нужно. Вон только за последний год сколько раз приходилось в больницу бегать? То-то и оно! А мне врач так вообще сказал: «Еще раз придешь, прирежу!». Потому что, говорит, живого на тебе, Тамара уже места нет.

– Ну, а ты чего? – заинтересовалась Евгения Николаевна. Как и большинство мелких чиновниц, она была ужасной сплетницей, можно сказать, настоящим профессионалом. Проблема Тамары ее (слава богам!) ее еще не коснулась, но е обсуждение, без сомнения, являлась крайне перспективным в плане коротания долгих часов службы.

– Да ничего! – плюнула с досады Тамара. – Делаю, что могу. Толку-то, правда, маловато. Мне, Жень, вон даже священник про это говорил.

– Прям так и говорил? – удивилась Евгения Николаевна. – А ты что, ему все рассказала?

– Да нет! – отмахнулась подруга. – Ничего я никому не рассказывала. Я и в церковь-то хожу раз в пятилетку, да и то по очень большим праздникам и только в компании. А тут, понимаешь, возвращаюсь я как-то с работы. Иду через парк, а у нас там церковь. Ну, ты должна помнить, ты же ко мне приезжала несколько раз.

– Помню – помню, подхватила Евгения Николаевна, которой парк действительно запомнился – она умудрилась сломать там каблук и ей сначала надо было прыгать на одной ноге к Тамарке (что на самом деле не очень-то и удобно, если вы к тому же на каблуках), затем звонить мужу и просить забрать ее на машине или привезти другую обувь. Муж, как обычно, оказался занят, поэтому Евгения Николаевна прогостила у Тамары до самого вечера, ужин в итоге так и остался не приготовленным, сын, оставшийся без присмотра матери, не сделал уроки, дочь пропустила занятия в танцевальной студии, а муж еще целую неделю бухтел о том, какой героический поступок ему пришлось совершить. Вот только церковь в парке Евгении Николаевне как-то не особо запомнилась.

– В общем, – продолжала Тамарка, – иду я, Жень, как-то домой. Даже не иду, а несусь сломя голову, как обычно. Думаю о том, мне умудриться приготовить ужин, постирать, забрать детей из школы и садика и при этом еще по пути где-то закупиться продуктами. В общем, как обычно, вся в делах-заботах. Пробегаю мимо церкви, и вдруг меня как будто что-то остановило и вроде как даже толкнуло: «Зайди!»

Последнее Тамара почти прокричала. Евгения Николаевна, которая всегда была весьма чувствительной особой, вздрогнула.

– Ну тебя, Тамарка! Напугала до смерти. Чего орешь-то?

– Так это разве я ору? – удивилась Тамара. – Говорю же, пробегаю мимо церкви, вдруг меня что-то останавливает, и голос ниоткуда: «Зайди!». Вот он-то как раз и орал. Знала бы ты, как я перепугалась! Аж подпрыгнула на месте!

– А, так это голос был – догадалась Евгения Николаевна.

– Я тебе это и говорю! – обиделась Тамарка. – А ты меня не слушаешь.

– Слушаю, слушаю! – поторопилась ее успокоить Евгения Николаевна. А то ведь возьмет и остановится на самом интересном месте. Она, Тамарка, такая.

– В общем, удивилась я, Жень. По сторонам осмотрелась, а кругом – никого. То есть нет, конечно, в парке люди были, но где-то далеко. На дорожке – я одна. Испугалась я! Остановилась, а потом и думаю, а чего не зайти, раз просят? Тем более, что не просят, а практически орут.

– И что, зашла?

– Зашла, конечно. Не сразу, конечно. Сперва пришлось с бабками на входе полаяться. Понимаю, что грех и все такое, так ведь не пускают же, заразы.

– Как не пускают? – удивилась Евгения Николаевна.

– А вот так и не пускают, – подтвердила Тамара. – Ох, Жень, и разозлилась же я! Собаки, говорю им, что ж вы, иродки, человека от Бога отлучаете? Я, можно сказать, почувствовала тягу, решила зайти, а тут такая бюрократия! Ну откуда я знала, что в вашу церковь надо в платках ходить и юбке? Да у меня может вообще юбок нет, одни штаны только. Да и причем вообще платок и вера в Господа? Как будто Богу не все равно, в чем я помолиться пришла – в штанах или в юбке. Можно подумать, что он без этого не разберет, кто в церкви стоит – мужик или баба.

– А они что? – заинтересовалась Евгения Николаевна.

– А что они? Так и не пустили. Разорались. Пришлось достать шейный платочек и на макушку нацепить. Интересно, если бы у меня на шее ничего не было, что тогда? Носовой платочек надо было как-то прикручивать?