Кейтлин Даути - Когда дым застилает глаза - провокационные истории о своей любимой работе от сотрудника крематория

Не говоря с близкими о смерти, их нежелании быть реанимированными и похоронных предпочтениях, мы только способствуем их печальному будущему и унылому настоящему. Вместо того, чтобы открыто поднять вопрос о достойных способах ухода из жизни для смертельно больных, мы терпимо относимся к случаям, подобным тому, что произошел с Ангелитой, вдовой из Окленда. Она надела на голову целлофановый пакет, потому что была не в силах терпеть страшную артритическую боль в ее деформированных суставах. Другой пример: Виктор из Лос-Анджелеса повесился в своей квартире после третьего безуспешного курса химиотерапии. Тело Виктора обнаружил его сын. Нельзя забывать и о бесчисленном количестве тел с пролежнями, которые причиняют мне больше душевной боли, чем тела детей и самоубийц. Когда такие тела поступают в похоронное бюро, единственное, что я могу сделать, это выразить свое сочувствие родственникам и пообещать продолжить работать над тем, чтобы наша культура молчания не лишала людей возможности достойно уйти и жизни.

Многие люди хотят во что бы то ни стало продлевать свою жизнь, даже понимая, что их смерть будет долгой и мучительной. Ларри Эллисон, третий богатейший человек в США, вложил миллионы долларов в исследование, целью которого был поиск способов продления жизни. Эллисон сказал: «Смерть очень меня злит. Она для меня не имеет никакого смысла». Превратив смерть в своего врага, он считает, что мы должны развивать медицинские технологии, чтобы сделать жизнь вечной.

Не удивительно, что людьми, одержимыми увеличением продолжительности жизни, в основном являются богатые белые мужчины. Мужчины, которые всю жизнь были окружены привилегиями, считают, что эти привилегии должны неограниченно расширяться. Я даже была на свидании с одним из них, кандидатом наук в области вычислительной биологии из Университета Южной Калифорнии. После университета Исаак начал работать в сфере физики, но затем сменил направление, выяснив, что биологически человек не обязан стареть. Возможно, «выяснив» – слишком громкое слово. «Мне пришла в голову идея о том, что, применив принципы физики и биологии, мы можем создать и поддерживать состояние вечной молодости. Но когда я понял, что над этим уже работали другие люди, я расстроился», – сказал мне Исаак без доли иронии, поедая сэндвич с органической курицей.

Несмотря на то, что раньше Исаак хотел стать рок-звездой и подумывал написать великий роман, теперь он черпал вдохновение в митохондриях, клеточной смерти и идее замедления процесса старения до темпа улитки. Однако я подготовилась к свиданию. «Земля и так перенаселена, – сказала я. – В мире достаточно нищеты и разрушений; ресурсов не хватает даже на тех, кто живет на планете сейчас, а что тогда будет, если все будут жить вечно. Несчастные случаи со смертельным исходом все равно нельзя будет предотвратить. Такая смерть в 22 года будет еще более трагической для человека, который должен был прожить до 300 лет».

Исаака это нисколько не тронуло. «Это не для других людей, – объяснил он. – Это для меня. Мысль о том, что мое тело будет разлагаться, вселяет в меня ужас. Я не хочу умирать. Я хочу жить вечно».

Кажется, что смерть лишает нашу жизнь всякого смысла, но в действительности именно она является нашим главным вдохновителем. Кафка сказал: «Смысл жизни в том, что она заканчивается».

Смерть – это двигатель, который заставляет нас быть активными, дает нам стимул достигать целей, учиться, любить и творить.

Философы говорили об этом на протяжении тысяч лет так же громко, как мы сейчас старательно игнорируем это из поколения в поколение. Исаак стремился стать доктором наук, расширить границы науки и писал музыку благодаря вдохновению, источником которого была для него смерть. Если бы он знал, что будет жить вечно, то, скорее всего, он вел бы скучную, обыденную жизнь, лишенную всякой мотивации.

Главные достижения человечества появились на свет из-за дедлайнов, установленных смертью.

Исаак не понимал, что действовать его побуждала смерть, которую он так старательно стремился победить.

Утром, когда мне сообщили по телефону о смерти бабушки, я была в крематории в Лос-Анджелесе и помечала урны с прахом. После года вождения фургона с телами меня перевели на работу в похоронное бюро, которым я теперь заведовала. Теперь я работала с семьями и согласовывала похороны и кремации с врачами, офисом коронера и окружной организацией по выдаче свидетельств о смерти.