Владимир Соколовский - Уникум Потеряева

Вася Бяков истинные проблемы «новых русских» представлял себе весьма смутно, — поэтому лишь улыбнулся вежливо. Фельдблюм беспокойно завертелся в кресле, отсвечивая черепом.

— Пойдем, Васек, — Лия потянула оперативника за рубашку.

В ее комнате было много книг: но все только кодексы, сборники, комментарии, юридические учебники, монографии…

— Все читала? — голос Васи сделался тих, уважителен.

— Нет, это мамины книги. Моего тут нет ничего — так, несколько книжонок по криминалистике и экспертизе. Садись вот сюда, и рассказывай. Ты ведь по музею, верно?

— Как ты догадалась?

— Зачем идти вечером в незнакомый дом, если не хочешь узнать что-то, касающееся тебя лично? Ведь все вопросы можно решить и на службе, в течение рабочего дня, не так ли? Но о чем конкретно ты хочешь со мной говорить — я, право, не знаю, и теряюсь в догадках. Чужих отпечатков я там не нашла, пробы на микрочастицы — ну это же чепуха, ты сам понимаешь… Так что же?..

— Тут дело, Лийка, совсем в другом. Я теперь пробую идти иным путем: по времени, когда пропала Зоя. Раньше этот промежуток был у меня такой: от шести до восьми-двадцати. А сегодня Тягучих сказал мне, что ты в начале седьмого якобы собиралась в музей, утешить Зою. Вот и скажи: когда ты там была, сколько времени? Что она говорила, куда собиралась?

— Ой, — эксперт провела ладонью по щеке. — Я правда там… Ну не переживай, говорю, что ты… А она — снова плакать. Жалко ее было, по-человечески… Добрая душа, еще в школе всех утешала. Она младше, конечно, мы с ней подругами не были, так, немножко знакомы, — но когда я из-за границы вернулась, она ко мне первая на улице подошла… Я таких людей не забываю. А в тот вечер… Она была и расстроена, и озабочена, ну так ведь можно и понять: такая беда… Но что-то, что-то, что-то там было, погоди-ка… Значит, так: я зашла. А! Она по телефону говорила! Хоть и считается, что непорядочно подслушивать — но женщины всегда фиксируют чужие разговоры. Она так сказала: «Я тебе ответственно заявляю, что не имею ни малейшего понятия о ее ценности! И хватит об этом. Мне некогда, тут люди пришли. Пока. Привет». Я спросила: «Это насчет картины звонят, или насчет булавы? Кто такой любопытный?» — «Да один тут… Заколебал». И заплакала. Я и давай ее снова утешать… ну, я уже об этом говорила. Так как-то все… я даже и не пыталась еще раз дознаться, кто ей звонил. Если на «ты» — наверно, все же знакомый. Поспрашивай — может быть, так просто, любопытная Варвара. Ну вот. Я недолго там была, всего минут десять.

— Сразу домой двинула?

— Н-нет. Что, думаю, дома делать? Такой хороший вечер. И пошла вниз, к пруду, через кустики. Той тропкой, что Гильза ходила: вдруг, думаю, что-нибудь там найду? Мы ведь ни берег, ни тропку эту толком не осмотрели, сразу в музее засели. Пошла, глянула… Там трава примята, кто-то топтался, возможно, даже не один — но следов для идентификации нет. А предполагать — что ж предполагать, криминалистика — наука точная. И вот выбралась оттуда по косогорчику… и что же?.. Что же, что же… А! Парень зашел в музей.

— Кто?! — взвился Вася.

— Да этот, как его… Караульщик, он еще в дежурке у нас иногда сидит… там же склад коммерческий, в музее. Он эти склады, киоски рататуевские охраняет: и в музее, и на базаре, и возле «Культтоваров», и в гостинице… Я не знаю, как его зовут, только на лицо. Но подозревать его — это глупо, наверно: зачем ему картина, булава эта дурацкая! Как оружие можно использовать и что-нибудь посовременнее. Вот склад — это сфера его интересов, по поводу него он, наверно, и забегал. Так что… не стоит тебе даже и трудиться в этом направлении.

— В этом — может быть. Я не встречался с Рататуем, только по телефону… У них действительно нет интереса в этом деле. Той ночью в отделе дежурил Серега Помуевич с Калямом Ядовиным. Они в голос твердят: не было сигнала на пульте. Черт знает, верить им или нет: они могли ведь и спать уйти, и что угодно. Проводка нарушена грамотно, там мог быть только короткий сигнал, его недолго и проворонить. Есть, есть связь, никак нащупать вот ее не могу… Ладно, надо идти. Ты очень мне помогла, Лия.

— Не надо говорить мне вежливые фразы! Чем я могла тебе помочь, что за чушь! От меня здесь польза исключительно нулевая.

— Не скажи… Я же теперь действую по другому конкретному методу: ужимаю время. Ты сняла полтора часа, это разве не помощь?! Теперь вот этого парня найду, с ним потолкую: еще, глядишь, наберу минут десять-пятнадцать. Может, и у него зацепка найдется. Глядишь, чего-нибудь накопаю…