Юрий Мухин - Три еврея

Нет, думаю, так жить нельзя, нужно что-то придумывать. И нужно было начинать с проблем снабжения завода — это и меня, и весь завод уедало больше всего.

Конечно, сейчас трудно восстановить в памяти, на чем я основывал свои мысли, но, думаю, что ход их был примерно таков. В том, что заводу не выдают фонды на материалы, достаточные для успешной работы, виноват бюрократический аппарат управления народным хозяйством СССР — те бюрократы, которые сидели в Москве. Но ведь я уже давно исследовал проблемы управления людьми, а это проблемы бюрократизма, я по идее специалист в этой области, так что же толку от этих моих исследований, если я сам не могу использовать их результаты? И скорее всего я начал думать, чем из имеющихся у меня средств я могу на эту бюрократическую толпу подействовать?

Начал я с проблемы снабжения завода сталью. Стальной прокат, расходуемый на производство, планировался пропорционально плану, но раз мы план раньше не выполняли, то и прокат в этот период весь не расходовали. Соответственно, планирующие органы ежегодно снижали нам плановые фонды (возможность сталь купить). А когда завод начал становиться на ноги и производство начало расти, то московские бюрократы повышали фонды очень медленно. Скажем, в прошлом году нам было разрешено купить 7 тыс. тонн (числа условные), а в этом году нам фонды повышают до 7,2 тысячи и еще и требуют, чтобы мы за это благодарили, хотя нам уже для работы нужно 9 тысяч. Отдел снабжения весь год «на ушах стоит», выменивая и выпрашивая необходимую сталь, и все равно, раз за разом из-за ее отсутствия мы останавливали производство. Когда остановимся, тогда нам подбросят 2–3 вагона, и снова наши снабженцы кувыркаются. А Москва планирует и планирует «от достигнутого». Как раз, повторю, в это время меня и назначили замом директора по коммерции, и, естественно, я поехал в Москву к тамошним бюрократам. Я возил туда расчеты потребности завода в стальном прокате, пытался доказать, что нам уже необходимо его 10 тысяч тонн в год, но без толку, я для бюрократов был никто, более того, я был лицо заинтересованное в «разбазаривании государственного имущества», а они его, видишь ли, берегли. Что было делать с этими московскими уродами?

Надо было давить на их слабое место, а таким местом у бюрократа является его страх показаться некомпетентным в глазах начальства. Вот я и подумал, а не доказать ли, что бюрократыУправления снабжения Минчермета некомпетентны? Мы, заводские работники, могли бы это доказать гораздо лучше кого-либо, но кому это доказывать? Ведь и начальство у бюрократа может еще и глупее самого бюрократа, а мы, заводские работники, «никто» в глазах этого начальства.

Однако бюрократы из-за своей некомпетентности просто благоговеют перед «наукой», благоговеют именно потому, что ни бельмеса не соображают, о чем эти ученые говорят. Представься «наукой» и можешь вешать на уши дураку любую лапшу, он из-за своей глупости вынужден воспринимать твою чушь как истину в последней инстанции.

Но ведь я был начальник цеха заводских лабораторий и возглавлял научно-исследовательские работы по заводу, то есть я был достаточно компетентен в том, что это такое «наука», я сам был тем, кого называли ученым, сам был «наукой». Вот я сажусь и пишу «Отчет о научно-исследовательской работе по определению научно-обоснованных норм на прокат Ермаковского завода ферросплавов». Оформляю его как надо — с графиками, схемами, литературным обзором и т. д. — и рассчитываю себе потребность по году не 9 тысяч тонн, а для ровного счета — 20 тысяч тонн. Заключаю с головным научно-исследовательским институтом договор о том, что это якобы он провел эту работу, завод оплачивает институту эту «работу» небольшими деньгами, и институт украшает мне мой отчет своими подписями и печатями. Везу эту бумагу в Управление снабжения и хлопаю ею об стол!

Бюрократы стали в тяжелое положение, понимая, что теперь при любых срывах производства завод будет обвинять лично их, бюрократов Управления снабжения, мотивируя отсутствием стали для производства. И завод будет ссылаться не на свои справки, а на эту «научно-обоснованную потребность». С другой стороны, бюрократам плевать на то, сколько я израсходую стали, им важно, чтобы лично их не обвинили в бесхозяйственной ее выписке заводам, а «наука» этим моим халтурным отчетом снимала с них ответственность. В результате я получил эти 20 тысяч тонн, после чего я и мои снабженцы навсегда забыли об этой проблеме.