Евгений Гришковец - Рубашка

– Борщ? Но это же американский ресторан!?

– Это американский ресторан в России! – ответила она так, что было ясно – ей приходится часто отвечать на этот вопрос.

– Борщ!!! Принесите два, пожалуйста. А вы правда думаете, что в такой час руководство смотрит, что здесь происходит?

На часах было три ноль пять. Я удивился, мне казалось, что должно быть больше.

– Они потом записи просматривают, – улыбнулась она. – Всё записывается.

– Вот это сериал! Здорово! Интересные люди, должно быть, ваши руководители.

– Значит, два борща? – сказала она, улыбаясь веселее. – А пить?

– Колы со льдом и лимоном. Льда, пожалуйста, побольше, а трубочку совсем не…

У меня зазвучал телефон. Его звук шёл откуда-то из глубины кармана. Мне показалось, что я уже забыл про этот предмет. Телефон! Где же он? Я сунул руку в левый карман пиджака и наткнулся на что-то острое. Я вынул разбитый фонарик. Я, видимо, навалился на него там, в машине, когда мы перевернулись. В кармане остались ещё осколки. Я положил фонарик на стол, а порезанный палец сунул в рот. Правой рукой я достал из… правого кармана телефон. Звонила Она!!!

На моём телефоне определился её номер! Это звонила Она!!!

Мне сложно дать определение тому, что я пережил, я также не могу передать в точности наш разговор…

– Алё, – сказал я и почему-то встал.

Дальше я разговаривал стоя.

Она говорила усталым, чуть треснувшим голосом. В этом голосе было столько тепла… Она говорила довольно быстро. Наверное, подготовилась к разговору…

Она спросила не разбудила ли меня, но сама тут же сказала, что, очевидно, не разбудила, потому что слышит музыку.

– Я в ресторане сейчас, – ответил я. – Мы с Максимом в ресторане.

Она спросила, не случилось ли со мной чего-нибудь ужасного.

А я спросил, почему она меня об этом спрашивает.

Она ответила, что не могла уснуть после моего звонка. А недавно почувствовала такое сильное беспокойство за меня, что решила позвонить и узнать, что случилось. Сказала, что решила – если меня разбудит, то я её прощу….

Я сказал, что всё в порядке, что я весь вечер сопровождаю Максима по разным местам Москвы. Что мы действительно, какое-то короткое время назад столкнулись с хулиганами, мне немного досталось по физиономии, но всё обошлось, она сможет в этом убедиться при встрече.

Она спросила… Быстро спросила, когда будет эта встреча. Я сказал, что я готов всегда…

Она взволнованно и прекрасно сказала… что если это возможно, она приедет ко мне немедленно, или я могу приехать к ней, у неё рядом с домом есть какое-то круглосуточное заведение, она там ни разу не была, но кажется, что там прилично.

Я секунды три не мог ничего ответить.

Тогда она продолжила. Она сказала, что после моего звонка она хочет только одного – поговорить. Точнее, Она сказала, что хочет говорить. Не поговорить, а говорить.. . И если мне не трудно, и если это возможно… она хотела бы это сделать сейчас.

Она говорила, а я посмотрел на свою рубашку, потрогал левой рукой своё лицо, повернул голову и посмотрел на улицу, где на парковке, под фонарём стоял «мерседес»… Я подумал про Макса, который в туалете, наверное, плакал в этот момент… Я ещё раз взглянул на свою рубашку…

Не знаю, как у меня повернулся язык сказать то, что я сказал в следующий момент. Просто ума не приложу. Я сказал, что сам сейчас приехать никак не могу. Что мой друг Максим ужасно напился, что те хулиганы, про которых я ей говорил, всё-таки смогли отобрать у него портфель, где были все деньги и документы. Сказал, что не могу его бросить сейчас, что мы зашли в ресторан только потому, что Максиму стало плохо и он теперь в туалете. Но она беспокоится напрасно, и к нам сейчас тоже ехать не стоит. Я уже собираюсь везти Максима домой.

Она слушала тихо-тихо! Потом сказала, что если деньги были в портфеле, то их, наверное, было много.

Я сказал, что, действительно, довольно много.

Потом мне удалось как-то пошутить. Она тихо посмеялась… невесело.

Она попросила позвонить ей, как только я доберусь до дома, и она тогда перестанет тревожиться. Я пообещал…

Вот так!!! Ничего ужаснее и вероломнее я в своей жизни не совершал. Я сел на место и уставился на телефон. Потом взял бутылку и, не скрываясь, отпил хороший глоток…

Макс вернулся и сел напротив меня. Волосы у него были мокрые, он пригладил их на бок. Лицо его совсем побледнело, он, видимо, умывался холодной водой.

– О-о! У нас тоже потери, – сказал Макс, указав взглядом на разбитый фонарик. – Саня, что с тобой ещё? Тебя даже на минуту оставить нельзя. Что случилось? Не переживай ты так! Я знаю, где продаются такие же…