Евгений Гришковец - Рубашка

– Кстати, возьмите вот, может, пригодится, – сказал он и протянул мне что-то…

– А что это? – удивился я.

В руках у меня оказалась тонкая и совсем гладкая ткань.

– Одна барышня оставила тут, давненько уже. Бери, можно на шею повязать, будет типа шейный платок. Как у поэтов, – говорил он своим спокойным, приятным и каким-то очень взрослым голосом. – А потом выбросишь, если не нужен.

– Да что вы! Я не могу, – я протянул то, что он мне дал, обратно.

– Бери-бери, я всё равно выброшу. Он шёлковый, им пыль не протрёшь. Он у меня давно здесь болтается. – Таксист включил свет. – Посмотри! Красивый, правда?

У меня в руках был небольшой шёлковый платок. Синий, в белый мелкий горошек. Я понюхал его; запах духов был ещё отчётливо слышен. Я почему-то подумал о Ней. Не в смысле, что это Её платок, а просто сразу подумал о Ней. Сердце застучало не быстрее, а сильнее.

– Неудобно как-то! А вдруг найдётся хозяйка? – вяло сказал я. Мне понравился платок, я хотел его взять, но нужно было соблюсти приличия.

– Давно его вожу. Бери. Знаешь, сколько у меня всего оставляют! Пол-Москвы можно нарядить.

– Лучше вы тогда его какой-нибудь женщине подарите, – не унимался я. – Платок красивый и не дешёвый.

– Какой женщине?! – сказал он и оглянулся. – Что ты! Я же тебе сказал уже, я слушаю музыку «для тех, кто отлюбил». Понятно?!

Без восемнадцати минут шесть мы подъехали к ресторану. Я вышел из машины этого славного человека. Мне так и не удалось найти решения, сколько дать ему на чай… Я дал чуть больше обычного. Простился с ним как-то неловко, остался собой недоволен.

Он поехал вдоль по улице, я посмотрел ему вслед. Посмотрел скорее ритуально. Так я выразил благодарность. Мне повезло с этим человеком. Больше получаса жизни я прожил интенсивно и интересно. Через секунду после того, как он скрылся из вида, я понял, что забыл свои перчатки у него в машине.

Город вокруг меня приобрел какие-то иные очертания. В нём появилась опасность. Мой взгляд теперь был не рассеянным, направленным немного вперед и вниз. Мой взгляд теперь пронзал улицу далеко. Я сначала оглядывал панораму перед собой, а потом анализировал детали. Мой взгляд стремился вперед и пытался заглянуть за углы. Таким образом я осмотрелся вокруг. Знакомого Мерседеса нигде не было. Тогда я зашел в ресторан.

Я не сомневался, что Макс уже здесь. Первым делом я отдал верхнюю одежду, получил номерок. Номер 53. Мне это ничего не сказало. Число было какое-то невыразительное, и магии цифр в нём не было. Потом я зашёл в туалет.

Я снял пиджак, повесил его на дверь кабинки, подошёл к умывальнику и взглянул в зеркало. Я себе понравился. За последний месяц я не то чтобы похудел, а осунулся. Измождённое лицо, блестящие усталые глаза, белая рубашка – очень хорошо! Чтобы вымыть руки, я поддёрнул рукава и обнаружил, что манжеты уже просто чёрные. Конечно! Давно не мытая машина, поездка в метро, посещение стройки… Москва…

Я расстегнул рубашку до пупа и стал влажной рукой чистить ворот. Мелких-мелких волосков было много, я мочил руку под краном и собирал волоски. Потом застегнулся почти до верха и повязал на шею подарок таксиста. Скользкий шёлк лёг на шею, как спасение от мук. Я не стал делать пышный узел. Получилось красиво. Мой вид стал сразу не сегодняшним и нездешним. Я улыбнулся.

Но, к сожалению, рубашка была уже не свежей. Я наклонил голову и понюхал у себя подмышками. Образ в зеркале сразу перестал быть безупречным. Я развёл руками, глядя в глаза своему отражению. Потом закатал рукава на два оборота, чтобы скрыть грязные манжеты, надел пиджак и постарался уловить запах духов от платка. Я различил его, в последний раз взглянул в зеркало… И, всё-таки, остался доволен.

Макс сидел в дальнем углу зала у окна, лицом ко входу. Он увидел меня, как только я вошёл в зал. Он увидел меня и сразу засмеялся от радости.

Он был причёсан, свеж, но на лице у него оставалась всё та же дурацкая борода. Когда я приблизился к столу шагов на восемь, он, продолжая смеяться, сделал вид, что прячется от меня под стол.

– Дяденька, не бейте меня, – громко говорил он, прикрывая голову руками, и хохотал.

– Макс, ну что ты, как клоун, а? Я же просил тебя, – в общем-то, я знал заранее, что он не сбреет бороду. Нет более упрямого человека, чем Макс. По крайней мере, я с таким не знаком. – Вылезай, не паясничай.

– Саня! Вот это да! Ты всегда был самым модным, – это Макс отреагировал на мой шейный платок. – Что, сегодня дадим Хемингуэев? А я, между прочим, твою критику воспринял всерьёз. – Он взял с соседнего стула бордовый кожаный портфель. Портфель был новый и выглядел дорого. Он расстегнул его и вынул оттуда упаковку одноразовых бритв – «козьих ножек». – Вот, – сказал он, – в любой момент могу бороду устранить.