Макс Фрай - Чайная книга

Александр Маркович от угощения не отказался, пироги ел да нахваливал, а потом достал деревянный ящик и загадочно сказал: «Пуэр». В ящике, в гнездышках зеленого атласа, лежали две китайские чашечки и глиняный коротконосый чайник. По зеленому атласу выгибались златотканые драконы, Рита глазам своим не поверила, что можно прямо так, в дороге, возить с собой и чашки, и даже чайник! Просто как Печорин, в самом деле. Кипяток в стаканах уже слегка остыл, но Александр Маркович сказал, что только такой и нужен, пуэр шпарить недопустимо. Чай хранился в том же ящике, в круглой жестянке с иероглифами, черно-седые кусочки. Про шикарный персиковый «Пиквик» сосед обронил, что пакетиковые чаи годятся лишь на одно — на тунгусскую ракету. Ни о какой тунгусской ракете Рита никогда не слышала, и сосед попросил у нее один пакетик, для демонстрации.

— Пришли однажды американцы к тунгусам и говорят: тунгусы, вы нам золото, а мы вам ракету. А шаман тунгусов говорит: есть у нас ракета. Они ему: врешь, покажи! Тут он им показывает вот такую штуку (и Александр Маркович покачал перед Риткой пакетиком). Американцы не верят, конечно, злятся. Да разве это ракета? Да разве полетит? Но тунгус — он упрямый, говорит: полетит. Американцы за ниточку дернули, оторвали, говорят: теперь не полетит. А шаман головой качает. Американцы скрепочку выломали — ну куда вы без скрепочки? А шаман говорит: все равно полетит. Американцы из ракеты все топливо выдули, чтобы не полетела. А шаман смеется: все равно полетит как миленькая. Ну ладно, говорят американцы. Полетит твоя ракета — дадим сто баксов, не полетит — отберем ваше золото. Тогда шаман взял ракету, поставил ее вот так, стоймя, на тарелочку и сказал: раз-два-три, гори!

Александр Маркович достал из кармана зажигалку и поджег белый полупрозрачный столбик. Пламя сожрало бумажку, почти лизнуло блюдце и вдруг тунгусская ракета взметнулась вверх и быстро полетела к потолку вагона. Ритка взвизгнула от неожиданности и восторга и расхохоталась, а вместе с ней рассмеялся и сосед. Погубленного «Пиквика» было чуть-чуть жалко, но дело того стоило.

Чай заваривали хитро. Сперва Александр Маркович залил его горячей водой, что принесла Ритка. Залил и сразу же выплеснул ее обратно в стакан, но пить не велел.

— Это мы его умыли, проснулся наш пуэрчик, — приговаривал сосед, прикусывая пирожок с брусникой и яблоками. — А вот это мы его заварили, теперь постоит минутки три, и можно пить. Ну, Маргарита, ваша мама просто гений, пирожных дел мастер. Завидую я вам, белой завистью завидую. Мои поклоны и восхищение! О! И чаек уже готов!

Ритка держала на весу крохотную глиняную чашечку-пиалку, изнутри полыхающую алой глазурью, и думала: еще кто кому тут завидует! Это ж надо ж так, просто волшебство какое-то. Сидит взрослый человек, уже почти старый даже, пьет черт-те что из музейного чайника да еще и с огнем балуется средь бела дня. И не боится, что за психа примут! У нас бы точно приняли.

Чай оказался со странным привкусом, персиковый был куда лучше, хоть и пакетиковый. Ритка из вежливости выпила вторую чашечку, радуясь, что они такие маленькие. Александр Маркович рассказывал про Китай, про китайского настоятеля, который сказал своим бедолагам монахам: «Никакого свежего чая, пока старый не истребим». Монахи приуныли, потому что старый чай лежал в подвалах уже лет десять и за это время должен был уже превратиться в сено, в труху. Но вот же чудо природы, ни чуточки он не испортился, наоборот, отменно созрел и стал целебным, изысканным, с удивительным букетом.

— Правда, некоторые говорят, что у него землистый вкус, представляете, Маргарита, землистый! Я сам-то археолог, земли съел пуды, могу, слава богу, отличить!

«Вот оно! — хихикнула Ритка про себя. — Точно, чай землей пахнет!»

— Теперь его специально прессуют в блины, в кирпичи или в чашечки, а самый ценный — в виде тыквы, по целому килограмму. Пролежит такая тыквина в шкафу на полочке лет эдак тридцать и будет стоить на вес золота, если не дороже, а потом с ней что хочешь делай: хочешь, пей, хочешь, продай, а хочешь — подари китайскому императору, тот очень обрадуется. Вот представьте, барышня, нечего вам императору подарить и вдруг вы вспоминаете, что у вас же в шкафу чаишко какой-то пыльный-забытый уже тридцать лет валяется!

Ритка не очень-то въезжала во все эти тонкости, но было здорово и смешно представлять себе китайских монахов и довольного императора с золотой тыквой в руках, и впереди маячил Петербург, а там, конечно, все должно было сложиться очень хорошо.