Макс Фрай - Чайная книга

Мама не умеет заваривать правильный чай. Особенно когда волнуется.

Я не люблю, когда мама волнуется.

Я иногда думаю, что это не мои настоящие родители. Я все пытаюсь обнаружить непохожесть в наших лицах, какие-то знаки, какие-то подтверждения своим догадкам.

Но соседка Мария говорит, что это ерунда, что многие дети носятся с такими фантазиями, когда в семье отношения начинают портиться.

Еще Мария говорит, что отношения в семье портятся, когда наступает время испытаний.

Иногда мне снится время испытаний.

Оно похоже на море. Вода подходит к самым окнам, и меня охватывает паника: я не умею плавать.

И не могу кричать.

И не могу проснуться.

Когда вернется отец, я буду стоять в углу. В большой комнате, между окном и сервантом.

Я ни в чем не провинилась, просто иногда я стою в углу. Так надо.

В последнее время у отца на работе неприятности. Он придет злой и раздраженный. И если я стою в углу, он начнет меня воспитывать. А это как-то повышает его самооценку. Да и вообще, разряжает обстановку.

— Гертруда, ты знаешь, кто у тебя отец? — говорит он. — Ты знаешь, с какими людьми я общаюсь?.. Ты должна быть достойна, Рут. В твои годы я был гораздо серьезнее…

Мать с отцом мало разговаривают. Так только, по бытовым вопросам. Это длится уже года четыре. С тех самых пор, как отец чуть не ушел от нас. Тогда приехали обе бабушки и оба деда. Был большой семейный совет и большой домашний скандал. Тогда слег дедушка и вскоре умер. А его жена, моя бабушка, сказала, что больше знать своего сына не хочет, и перестала к нам приезжать.

Так у меня остались только одна бабушка и один дед. А у отца вообще никого.

Я его жалею, но иногда думаю, что, может, лучше бы он ушел тогда.

Отец всегда хотел сына. Наверное, у меня была возможность родиться мальчиком, но я ею не воспользовалась. Зато воспользовался Микки. Вон он лежит в своей люльке, мычит и пускает слюни. Микки славный, он улыбается, когда я беру его на руки.

Мне восемь лет, а Микки в два раза меньше. Он не ходит и совсем не разговаривает. Но когда я читаю ему книгу, он перестает мычать и смотрит на мое лицо, как будто все понимает.

Я очень похожа на отца, а Микки очень похож на меня. Но отец отказывается считать его своим сыном.

Однажды мне снилось, что я — это Микки. Я лежала в его люльке, словно в лодке. И лодка была пришвартована у наших окон вместо балкона. Ее чуть покачивало, и это наполняло меня спокойствием и какой-то нежной радостью. Я лежала на дне лодки и думала о том, что хорошо бы еще хоть раз приподняться и посмотреть, как играют дети во дворе.

С тех пор я иногда подношу Микки к окну. Он тяжелый, и раньше мама меня ругала. Но я расту очень быстро, и каждый раз мама волнуется все меньше и меньше.

Теперь я могу гулять с коляской одна. Но недалеко, чтобы нас было видно из окна.

Когда лифт не работает, Микки остается дома. Маме нельзя поднимать тяжелое, а я еще не могу снести коляску с седьмого этажа. Но это бывает редко.

— Ну зачем ты опять стоишь в углу, Рут? — Мама входит с большой чашкой чая и осторожно опускает в нее указательный палец.

— Я тут думаю, — отвечаю я.

— Почему желание подумать приходит к тебе как раз к возвращению отца? — Она облизывает палец. — Черт! Остыл уже!

Мама ревнует меня к отцу. Ей кажется, что я люблю его больше. И если я сейчас скажу что-нибудь неосторожно, она опять начнет плакать. Поэтому я молчу.

Мама ждет еще минутку и идет на кухню. Я слышу, как она выливает чай в раковину, нарочито громко гремит кастрюлями и хлопает дверцами шкафчиков.

Микки в люльке начинает беспокоиться и мычит громче. Я беру его на руки, и он мне улыбается.

Я открываю окно и кладу Микки в пришвартованную там лодку. Потом с силой отталкиваю лодку от стены, и она плывет, покачиваясь, все быстрее и быстрее.

Когда вернется отец, я буду стоять в углу. В большой комнате, между окном и сервантом.

Я ни в чем не провинилась, просто иногда я стою в углу. Так надо.

Когда я вернулась к лавочке, его уже не было. Вот всегда так. Соломон каждый раз умудрялся меня обмануть.

— Принеси мне, — говорит, — водички попить. Я приношу, а его нет уже.

Или говорит:

— А что сегодня газеты пишут, а? А сходи-ка за газеткой.

Ну, пока я туда-сюда, Соломона опять уже на лавочке нет. Я его, конечно, быстро нахожу. Я уже все места знаю, куда он пойти может. А он меня увидит и давай смеяться! Как ребенок, право слово.

У нас с Соломоном хорошие отношения, он меня понимает. Только он иногда глупости всякие делает, и мне приходится давать ему тумаков. Я не со зла это делаю. Просто Соломон, когда увлекается чем-то, начинает волноваться. А я не люблю, когда он волнуется.