Ларс Свендсен: Философия Зла

Но как в нагие время можно высказать жесткую нравственную критику? Как, если так многое вокруг возмущает? Как, если мы ощущаем зло, но уже утратили религиозный или философский инструментарий, позволяющий нам внятно говорить о зле? Пытаясь осмыслить безмерное или абсолютное зло, мы стараемся подобрать подходящие метафоры 23. 23 Sontag: Sykdom som metafor, s. 92.

Зло рассредоточено, его сила уже не имеет единого начала. Бодрийяр пишет, что мы живем в таком мире, где неразумие побеждает на всех фронтах, и это неразумие как таковое есть принцип зла 24 24 Baudrillard: Fatal Strategies, s. 7. . Согласно Бодрийяру, наш мир пропитан злом насквозь, и мы не знаем языка, на котором можно говорить о зле. Поэтому он предлагает восстановить принцип зла в том виде, в котором он формулируется в манихействе и других мифологиях, религиозных учениях, в противоположность принципу добра, и таким образом возродить дуализм 25 25 Ibid. S. 77. . Наше представление о зле должно быть скорее обновлено, нежели восстановлено, пишет Эндрю Дельбланко, однако не уточняет, как именно 26. 26 Delblanco: The Death of Satan, s. 9

С другой стороны, можно возразить, что зло всегда было повсюду «Зло» включает в себя огромное множество различных ситуаций, поэтому «зло» не укладывается в рамки того, что мы в состоянии себе представить и постичь. Вероятно, зло в самом общем значении этого слова можно понять, только взяв за основу мифологические представления. Поль Рикёр в своей теории о символике зла исходит из того, что зло в некотором смысле непостижимо для философской рефлексии - поскольку разум обусловливает мышление, которое не вмещает зло, - в то время как мифы и символы могут помочь нам понять 27 27 Ricoeur: The Symbolism of Evil . Эти мифы, однако, легко преобразуются в онтологию, то есть то, что является простой формой представления, принимается за реально существующую силу Таким образом, миф несет функцию не символа, а скорее объяснения. Рикёр утверждает, что необходимо искоренить миф-объяснение, чтобы восстановить миф-символ 28 28 Ibid. S. 350 . Однако какой символизм зла открыт для нас?

Мы не нуждаемся в представлениях о преисподней вне этого мира, в другом измерении. К примеру, лагеря смерти, построенные нацистами и коммунистами, были близки к тому, чтобы стать абсолютным воплощением представлений о преисподней, которые внушила нам религиозная традиция. Мы совершенно не нуждаемся в представлении о Дьяволе, чтобы понять, каков тот, кто несет зло, - среди нас, людей, найдется немало таких. Зло не сконцентрировано в каком-то одном месте и в одном субъекте, а в противовес всем остальным воплощается с особой неистовостью в определенных местах и определенными субъектами.

Едва ли кто-нибудь станет отрицать существование в мире зла, но некоторые могут оспаривать существование злых людей. Рон Розенбаум отмечает, что в наши дни найдется на удивление мало исследователей личности Гитлера, которые назвали бы его злым 29 29 Rosenbaum: Explaining Hitler, s. Xxi. . Это во многом свидетельствует о том, насколько сегодня не в чести понятие зла - или же о том, что оно почти вышло из употребления - так распространилось нежелание использовать это понятие в новейшее время по отношению к личности, которая в сознании большинства людей соответствует ему более чем кто-либо другой. Лично я согласен с Аланом Буллоком, который считает, что если мы не можем сказать, что Гитлер был злым, то слово «зло» теряет всякий смысл 30 30 Ibid. S. 87. . Существуют ли злые люди? Если причинение другим людям зла заслуживает называться злом, то ответ, несомненно, будет «да». Кроме того, утверждение, что зло причиняется умышленно, также правомерно. Если же мы предположим, что зло совершается, потому что это зло - другими словами, мотивом злого поступка является зло как таковое, - я подвергну этот тезис сомнению и докажу, что только то, что так или иначе воспринимается ка*с благо, может побудить к действию.

Создается впечатление, что понятие зла возвращается в сферу этики, как в континентальной, так и в аналитической традиции. Причина того, что философы XX столетия не особенно интересовались темой зла, состоит в том, что термин стал прочно ассоциироваться с чисто теологической проблематикой, которая была чужда философии, больше ориентированной на науку. Эта тенденция существовала уже давно: начиная с XVI столетия и дальше, происходило то, что Макс Вебер назвал Entzauberung der Welt, демистифизация мира, и уменьшение значимости религии, что привело к постепенному вытеснению представления о зле на периферию. В своей весьма содержательной работе о политической истории религии Марсель Гоше пишет: