Макс Фрай - Кофейная книга

— Мне казалось… что для такого великого свершения… нужен подвиг. Жертва. Как у Христа. Что-то такое. Страдания…

— Разве вы мало страдали?

— Но не за вас ведь.

— Нам зачислят. Это тоже. Это может усилить эффект.

— Но сначала я предам их. Сдам их палачам.

— Знаете… я тут подумал… Я мог бы затуманить вам разум таким образом, что вы оказались бы неспособны… Просто неспособны. Я не могу милосердно убить вас — это разрушит условия, необходимые для успеха, для спасения нашего мира. Но я могу, уже после того, как вы посвятите свою смерть нам, в качестве бескорыстной жертвы…

— Какая же это будет бескорыстная жертва? Мне это выгодно.

— Да, в общем и целом, да. Но выгода незначительная! И не имеющая отношения к нашему миру! Вы все равно умрете для нас, за нас. А я просто… просто спою вам колыбельную. Сразу после первого залпа. Как будто вы сошли с ума от страха. Это будет… просто мой личный подарок. Никаких сделок.

— Как-то все глупо. Несуразно. — Корасон ощупала вымокшее от слез одеяло. — Я так устала. Говоришь, уже скоро?

— Очень скоро, очень! Пожалуйста…

— Да ну тебя. Ты ненастоящий. Тебя и вообще нет.

— Почему же? — обеспокоено скрипнул Насекомый.

— Нелепо.

— Это вам кажется, что нелепо, — скрип его перешел в почти ультразвуковой визг, Корасон с трудом разбирала слова. — А у меня там… У нас там кладки, понимаете? И миллиарды лет неповторимой, не сравнимой ни с чем, единственной во Вселенной культуры. У моего последнего выводка еще не затвердели панцири, понимаете? Ваше появление было таким… таким чудом! Если бы вы знали. Словно в ответ на наши стенания и сокрушения вдруг живой водой в мир уже мертвых пролились ваши слезы. Капля за каплей, тонким ручейком… и наконец — бурным потоком, как будто рухнула плотина — какое очистительное безумие овладело нами! Если бы вы знали!

Отдайте, отдайте нам вашу жизнь. За вами идут, и больше она вам ни на что не пригодится. А мы… мы будем чтить вас как спасительницу мира. И вы не станете предателем здесь. Ваши друзья, те немногие, что уцелеют, не проклянут ваше имя. А?

— Что-то здесь очень и очень нелепо. В чем твоя ложь, таракан?

Насекомый снова потупился.

— А вы не передумаете?

— Я еще даже не согласилась.

Насекомый скорбно зашелестел хитиновыми пластинами.

— Вот честно?

— Честно.

— Вы и так ничего бы им не сказали.

— Твою мать, кусок дерьма! Да как же ты смел?

Корасон попыталась схватить хитинового монстра за шею, но руки плохо слушались ее. Насекомый легко уклонился, а затем подошел ближе и положил легкие лапки ей на грудь.

— Если бы я не сказал этого и не открыл вам затем правду, вы не согласились бы. Мы проверяли.

— А теперь соглашусь, да? — прошипела Корасон.

— Да.

— Это почему же, интересно?

— Потому что вам больше нравится, чтобы был смысл. Мы вам его даем. Ваша смерть действительно, не только на словах, будет ненапрасной. Можете считать, если хотите, что умерли родами. А мы — ваши выжившие дети.

Он умильно сложил лапки перед грудью.

— Всю жизнь мечтала, — нахмурилась Корасон, прислушиваясь к шагам в коридоре. — Идут, что ли?

— Да.

— Ладно, я скажу. После первого залпа.

— Нет, умоляю, до него! Вдруг второго не будет? Вдруг они сразу?..

— Ты сказал, что вы проверяли…

— Но ни в чем нельзя быть уверенным!

— А как насчет моей смерти? Вдруг меня можно спасти? — нехорошо сощурилась Корасон.

— Тогда погибнем мы.

— Значит, можно? Это возможно?

— Уже нет… Простите…

Дверь распахнулась.

— Корасон Моралес! Хосефа Торрес! Нери Ринальди! На выход.

— Все равно, все равно никто, кроме нас, не смог бы этого сделать. В реальности вашего мира вы обречены… А нам нет смысла вас спасать — мы погибнем.

— Трупоеды. Стервятники.

— Разве? Если бы вы не проплакали всю Вселенную насквозь…

Корасон завернулась в одеяло: из одежды на ней оставались только обрывки блузки. Насекомый проворно юркнул под него, обхватил тонкими лапками бедро Корасон и продолжал свою речь:

— Если бы вы не проточили слезами границы, вы даже не узнали бы о нас! Вы умерли бы все равно, как вы не понимаете? Зачем нам спасать чужака, когда гибнет наш мир, наши кладки, наше потомство, любовь, всё. Да, мы не такие. Мы совсем другие, и любовь у нас другая, но…

— Я поняла тебя, трещотка. Берите эту хренову мою жизнь, я отдаю ее вам. Всё. С концами. А теперь дай мне хоть умереть спокойно. Отстань.

— Я обещал вам колыбельную!