Майкл Чабон - Вундеркинды

— Слышал только, что они часто убивают своих хозяев.

Дебора улыбнулась, показав мне свои кривые зубы.

— Док, ты мне нравишься, несмотря на все твои проделки. — В голосе Деборы слышался обычный оттенок скрытого лицемерия. Как и у большинства людей, научившихся свободно говорить на иностранном языке, но сохранивших при этом едва уловимый акцент, все фразы, которые она произносила, звучали слегка фальшиво. — И я хочу, чтобы ты это знал. Все считают тебя подлецом и сволочью — все, только не я. То есть я тоже так считаю, но ты мне все равно нравишься.

— Благодарю, — я улыбнулся и изящно шаркнул ногой. — Дебби, мне еще не приходилось встречать человека, который бы так плохо разбирался в людях.

— Да, что правда, то правда. — На мгновение взгляд Деборы затуманился. Ее последний муж, наполовину кореец, по имени Элвин Блюментоп, за которым она была замужем в течение целого года, дантист по профессии и игрок по призванию, наделал долгов, был жестоко избит кредиторами, а два дня спустя его арестовали по обвинению в неуплате налогов, судили и отправили в федеральную тюрьму Мэрион. Тот факт, что Дебора влюбилась в него и вышла замуж, почти наверняка гарантировал дантисту столь печальный финал. — Спасибо, Док, большое спасибо, что напомнил.

Она уронила на землю недокуренную сигарету, просто разжала пальцы и отпустила, словно устала ее держать. Внешне Дебора выглядела гораздо более жестким и уверенным в себе человеком, чем Эмили, и я постоянно забывал, — вернее, меня все время сбивал с толку этот нарочито беззаботный тон и немного чокнутый вид моей золовки, — что на самом деле ее очень легко обидеть. Я наступил на окурок и растер его подошвой.

— Ах, какой джентльмен, — фыркнула Дебора. — Итак, она не пустила тебя в ванную.

— Да, и не захотела со мной разговаривать.

— Она что же, вообще ничего тебе не сказала?

— Ничего. Правда, я постоял под дверью всего минут двадцать.

— А потом пошел сюда, чтобы пописать?

— Ага. — Я направился к ближайшему дереву, у которого, как мне показалось, был достаточно больной вид. — Не возражаешь?

— А ты покажешь мне свою сосиску?

— А то. — Я спрятался за стволом дерева и расстегнул брюки. — У тебя есть карандаш?

— Нет. Зачем тебе карандаш?

— Хочу пририсовать моей сосиске симпатичные глазки и ротик — специально для тебя.

— Разве у червяков бывают симпатичные лица?

— Ну вот, теперь ты меня обижаешь.

— Док, — Дебора кашлянула, — сколько раз ты был женат?

— Три.

— Я тоже три раза выходила замуж.

— Угу. Счет равный.

— Могу поклясться, двух предыдущих ты тоже обманывал.

— Ну, вроде того.

— И после этого ты будешь говорить, что я плохо разбираюсь в людях?!

— Ха! — Покончив со своими делами, я застегнул брюки и вышел на дорогу. — Итак, Дебби, ты ушла из дома, чтобы прогуляться со своей беличьей обезьяной, а чем еще ты тут занималась? Изображала бегство из Египта?

— Так просто, бродила… ну, заодно проверяла, нет ли чего интересного под засохшим коровьим дерьмом.

— Искала грибы? — Она кивнула. — Нашла что-нибудь? — Снова кивок. — И? Ты их съела?! — Она взглянула на меня исподлобья, в лучах заходящего солнца казалось, что ее глаза с расширенными зрачками светятся безумным блеском, лицо оставалось неподвижным и бесстрастным. — О, господи, Дебби, ты с ума сошла!

Она ущипнула меня за локоть и расплылась в улыбке:

— Что, испугался? Признавайся, здорово я тебя напугала? — Она запустила руку в карман и вытащила горсть серых сморщенных грибов. — Собрала на всякий случай, вдруг наш праздник затянется и станет совсем невмоготу. — Она ссыпала грибы обратно в карман и, пошарив в другом кармане, достала пачку сигарет. Дебора курила отвратительные корейские сигареты без фильтра под названием «Чен мей чонг», которые стоили ей в два раза дороже, чем пачка любых приличных американских сигарет; едкий дым напоминал запах паленой шерсти африканского бородавочника.

— Как только я увидела Эмили, — Дебора закурила и уставилась на пламя спички своими дико косящими глазами, — мне сразу стало ясно, что она приехала с какими-то очень важными новостями. Ну, ты знаешь, когда Эмили взволнована, у нее все лицо собирается в комок и под носом появляются такие мелкие морщинки.

— Угу.

— Я даже подумала, уж не собирается ли она сказать, что беременна.

— Забавно. — Я кашлянул — почему-то у меня вдруг ни с того ни сего пропал голос.

— Что забавно?

— Ничего.