Дуглас Коупленд - Похитители жвачки

Гостиную Стива и Глории запечатали для потомков где-то между первым и вторым разводом Элизабет Тейлор и Ричарда Бартона. Журналы на тумбочке восхваляли новый роман Джона Чивера. Плексигласовая крышка поворотного столика в углу была покрыта толстым слоем пыли, так что стала непрозрачной, а обложки виниловых пластинок выгорели на солнце. Британи бросилось в глаза, что на стенах нет никаких семейных фотографий, портретов или рисунков. Зато, если прищуриться, на всех поверхностях можно было различить тонкую никотиновую глазурь. Британи рассеянно взяла со стола какую-то статуэтку и услышала легкий щелчок: треснули многолетние оковы пыли и застоя.

Роман Кайла стал популярным уже год назад, но Британи так и не привыкла к своей новой участи невидимки. Раньше она, как могла, поддерживала мужа, которого никто не замечал – и поэтому твердо знала, что и как делать. А теперь он прославился; их жизнь стала проходить в бесконечных турах и званых ужинах с самыми богатыми и умными людьми страны, до смерти ей наскучившими.

И тут Стив удивил Британи. Когда она уже решила, что окончательно превратилась в невидимку, с ней заговорил любимый писатель! И не просто заговорил, а потратил целый час, чтобы снабдить ее подробнейшими сведениями из личной жизни, которые стояли за пятью его романами. Она прямо опьянела от восторга, а он все говорил, говорил, говорил… Лично с ней. Кайла и Глории будто не было в комнате. Муж никогда не понимал увлечения Британи (впрочем, она и сама не понимала), но любовь порою трудно объяснить.

Когда Стив закончил, у Британи от счастья кружилась голова. Она даже не была против, когда они с Кайлом «по-мужски» заспорили о литературе. Потом Стив отправился на кухню, чтобы сообразить что-нибудь на ужин, и Британи пошла за ним, отметив, что на горизонте никакой еды не видно.

– А вы когда-нибудь читаете незаконченные работы? – спросила Британи.

Стив удивился.

– Ну разве что иногда.

– У Кайла с собой черновик нового романа. Он в сумке, которая висит у входа.

– Британи, Кайл еще совсем молодой писатель, и мнение матерого коллеги может только сбить его с толку. Лишить самобытности.

– И все-таки я уверена, что ваши слова пойдут ему на пользу.

– Лучше не вмешиваться.

– Вы такой чуткий, Стив.

– Идите-ка к остальным, а я тут что-нибудь приготовлю.

– Спасибо вам.

Стив судорожно обдумывал, как накормить гостей блинной смесью с жуками, когда юная Британи подарила ему удобный повод отвлечься. Стоило ей выйти из кухни, как он бросился к входной двери и выудил из сумки новый роман Фалконкреста, будь он неладен.

Запершись в теплой душной ванной, Стив стал читать:

Мерцающие янтарные многоножки рассвета впились в голые стены супермаркета. На автостоянку в поисках добычи спланировал голубь, но ничего не нашел и скрылся из виду – вероятно, чтобы подохнуть от скуки. С запада медленно ползли бесформенные тучи цвета корейских бумагорезательных машин. За рулем безупречно чистого «шевроле-люмина» сидел Норм. Он был уже немолод. Круглое брюхо размером с упитанную праздничную индейку, волосы – ядовитая светло-коричневая плесень. В руках диетическая кола пополам с дешевой водкой, завтрак и обед в одном стакане.

По радио крутили «Разбуди меня перед уходом» группы «Уэм!», музыку его юности. Когда ее включали, Норм всякий раз вспоминал, что он – лишь пленник бесконечного жизненного цикла. На стоянку стали въезжать машины других продавцов его смены, не новые и не чистые: «джетты», сколоченные из листов ржавого кружева; полиомиелитные «короллы» начала 90-х; «крайслеры» конца 80-х, которые держались только на честном слове да на наклейках модных радиостанций. Пусть у коллег Норма впереди была вся жизнь, зато его «люмина» могла на одном баке проехать сквозь десяток экосистем и не чихнуть. Когда начнется ядерная война и эти груды металлолома заглохнут, улепетывая от огненной бури, все захотят поехать на машине Норма – с удобством и достоинством.

Водка на вкус была резкая, техническая и вызывающе дешевая. Хоть водку и делают из картофеля, Норм сильно подозревал, что над его напитком потрудились роботы с далекой планеты, где все живые организмы давно вымерли, а рецепт водки остался от давно сгинувших Старейшин-гуманоидов. Ее явно производили из картофелеобразных молекул, а не из натуральных клубней. Обо всем этом лучше не думать – надо еще как-то пережить день.