Светлана Савицкая - Я верю тебе, мама

— Ну, не. У меня двадцать выходит. А когда и... — выпустил воздух из ноздрей сбитый с толку кавказец.

— И больше, я понимаю, бутылки там, трали-вали. Я б тебе в рублях и предлагать не стала. Тут про евро разговор, — снова села Марьяша за ноутбук, немного успокоившись.

— Не шутишь? Красавица? — недоверчиво склонил голову Мамед.

— Красавицы не шутят. Как черти. У них нет чувства юмора, если речь идёт о деньгах.

Мамед развёл руками. Он седьмым чувством понимал, что в его жизни происходят коренные перемены. И теперь предоставлял женщине право управлять своей жизнью. Смешанное чувство зависимости от женщины, и от денег этой женщины с глубокой симпатией к Марьяше заставляло его смущаться:

— Ещё плова?

— Не. Четыре порции. Куда пятую? — девушка заметила тихо сидящего Дарика и вспомнила, что его судьбу тоже нужно устраивать, мгновенно переключив ноутбук на новую программу, она сказала, — Дарик! Смотри. Это навигатор. Мы сейчас очень быстро найдём твоего папу и маму.

— Моя мама осталась там, — не отрываясь от компьютера, спокойно ответил ребёнок.

— Где там?

— Ну, там. Её нет. Сны забрали и увели с собой.

— Какие сны? Дарик? — не понимала она.

— Она умерла. Болела и умерла, — перевёл свои понятия на речь взрослых ребёнок.

— То есть, как умерла? Подойди ближе. Я ничего не понимаю. Ты сказал: умерла?

Дарик кивнул, опустив голову, как он делал, когда ему не нравился разговор. Он подошёл так близко к Марьяше, что коснулся кудрями её щёк. И глаза оказались совсем рядом. Мамед замер. При слове «мама» ему стало больно в горле.

— Она давно хотела умереть. И давно болела. И все хотели, чтобы она поскорее отмучилась. И она умерла, — снова повторил Дарик свою мысль, только немножко по-другому, чтобы взрослые, наконец, поняли его.

— А ты? А папа?

— А меня отвели к папе. И он привёз меня сюда Москву показать.

— Откуда привёз? Из какого города?

— Из города.

Марьяша откинулась на стуле.

— Улицу помнишь?

— Улица Ленина.

— Картина Репина. Приплыли! Улица Ленина. Дом номер пять! Мама умирает. Папа ребёнка увозит в Москву и оставляет в метро, чтобы потеряться... Гражданское общество устойчивого развития... Бред современности. Глупость какая-то!

— А папа в каком доме живёт, не помнишь? — продолжал спрашивать Мамед.

— У моря! Он живёт у моря! — обрадовался мальчик, — А дом старенький такой. Он у хозяйки снимает. Её зовут Сергевна. Она мне молоко давала!

— Обалдеть! А номер? Номер дома хотя бы помнишь?

Ребёнок пожал плечами.

— Погоди, Марьяша! Он живёт у моря. Сколько у нас морей?

— Как вы добирались до Москвы? На поезде? На самолёте?

— На поезде.

— Как долго? День? Ночь?

— День и ночь.

— Слава Богу, это не Дальний Восток! И не Ледовитый океан, потому что, судя по светлым кудрям, твой папа не чукча.

— Ну, хотя бы название улицы, где живёт папа, ты помнишь? — вмешался Мамед.

— Помню! Осоавиахима!

— Это что за улица такая?

— Досаав! — попытался объяснить Дарик всё, что знал.

Марьяша набрала на ноутбуке «улица Осоавиахима» и попала в город Новороссийск.

Высветились картинки с фотографиями города.

— Мы с мамой сюда ездили! — обрадовался ребёнок, узнав прострелянный вагон и монумент матросу.

— Мамед? Ты с нами? Мы едем в Новороссийск.

— Когда?

— Как возьмём билеты.

И совсем был не прав Мамед, что сны спят хоть минуту в Москве. Где уж им, бедным, пристроиться, если днём ни свет ни заря собирают маршрутные такси рабочих и служащих для перевозки из всех закоулков Подмосковья поближе к центру. Там, покупая их время, дороже платят. Жители и гости столицы снуют день-деньской в своих вечных бесконечных делах, напоминая движения броуновских частиц. В каждой квартире в телеящиках не угасают веселёшенькие шоу, напоминающие пир во время чумы, надо же «зрелищами» взбодрить хлебодаров! И к ночи гудят гружённые товаром фуры и грузовики, доставляющие пищу и товары народного потребления в огромный рынок сбыта с именем Москва и Московская область, а до утра крутятся в поиске новых жертв рекламные огни.

— Если звёзды зажигаются, это кому-нибудь нужно — повторила глупость поэта ведущая радиопрограммы, а Свингер рыкнул, отвечая ей:

— Это нужно только звёздам. Остальные вынуждены терпеть их дурацкий назойливый свет! Слишком много расплодилось! Пора отстреливать!

Эльдар заелозил на заднем сидении от этих слов.

— Лежать, ублюдок! — прорычал накачанный до предела здоровяк Эльдару. — Будешь дёргаться — мало не покажется.