Тамара Гончарова - Эти глаза напротив

Настя как во сне вышла из военкомата и медленно побрела по улице, держа в руке чемодан. Она вспомнила, что пока ожидала Сашу, к самому крыльцу военкомата подъезжала крытая машина — «чёрный ворон». Открылась дверь машины и кого-то — ей не было видно, кого — туда завели, а «воронок» сразу уехал. Так вот кого он увёз! В растерянности она не знала, как ей теперь быть, что делать и куда идти. Потом вспомнила, что они с Сашей собирались идти на заезжий двор, а там работает её бывшая односельчанка, тётка Ариша. Совсем замёрзшая, Настя пришла к ней, сказала, что ей надо переночевать. Та спросила: «А ты что одна-то? Я слышала, ты замуж за военного вышла, наши сельчане заезжали, рассказывали». Потом, внимательно посмотрев в её расстроенное лицо, сказала: «Ох, голубушка, да на тебе лица ведь нет, что-то неладно с тобой, я гляжу!

Говори, что стряслось!» Настя, разрыдавшись, рассказала, что произошло. «И что мне теперь делать, не знаю», — всхлипывая, говорила она. «Что ж, милая, теперь тебе к следователю в прокуратуру идти надо, узнавать, что да как. И передачи готовиться носить — если они ещё пригодятся — такая, видно, твоя судьба. А пока ложись-ка спать, утро вечера мудренее!» Тётка Ариша напоила Настю горячим чаем и отвела ей место на ночь.

И начались Настины хождения по мукам. Следователь в прокуратуре ей сказал, что обвиняется Симбирцев по статье 58 пункт 10 (Антисоветская агитация и пропаганда), а это грозит ему десятью годами концлагеря. И ещё. Когда он потребовал у Насти документы, она могла предъявить ему только свидетельство о рождении и справку из сельсовета, что такая-то проживает там-то и является членом колхоза такого-то. И в справке фамилия у неё была, конечно же, не Симбирцева, а Булычёва. Не успели они с Сашей доехать до Стрёмино, чтобы зарегистрироваться, а Насте получить паспорт. Следователь рассмотрел её справки и заявил: «Скажи спасибо, что вы с ним не успели расписаться, а то я вынужден был бы выслать и тебя!» — и дал ей совет, видимо, думая, что делает доброе дело: «Симбирцева теперь долго ждать придётся, зачем тебе это? А ты ещё молодая, найдёшь себе другого!»

Здесь её приютила у себя тётка Ариша, которой Настя помогала в её работе. Сообщать матери о том, что произошло, она не решалась. Но, видимо, в деревню написала уже обо всём Тоня или её сестра, потому что приехавшие на подводах в райцентр за зерном односельчане, глядя на Настю, шептались, выспрашивали, почему она здесь. Настя несколько раз относила для Александра передачи, выстаивая длинные очереди у ворот тюрьмы. Но деньги, которые у неё были, закончились, и ей пришлось продать воротник из чернобурки от зимнего пальто, которое ей купил Саша. Когда подошли к концу и эти деньги, она решила съездить на станцию, в их с Сашей дом, чтобы забрать вещи, которые тоже можно продать и выручить денег.

Поезд, как обычно, пришёл на станцию вечером. Настя шла домой и думала, что там никого теперь нет, и Саша с работы не придёт ни сегодня, ни завтра. Подойдя к дому, она достала ключ и хотела отомкнуть дверь, но та была почему-то открытой. Замок оказался взломан. Включив свет, Настя ахнула. Оставленная чисто прибранной квартира выглядела, как после погрома. На окнах не было тех самых ситцевых шторок, которые сшила Настя, не было ни стола, ни стульев, на железной кровати не осталось даже матраца. У кухонного шкафчика были настежь распахнуты дверцы, а внутри не осталось ни одной тарелки, ни одного стакана, ни ложки, ни вилки! «Господи, да что же это такое? Да кто же это сделал?» В доме стоял такой же холод, как и на улице, а жильём и не пахло. Настя вышла на улицу и постучалась к соседям. Соседка встретила её насторожённо: «А все решили, что ты совсем уехала!» «Да вот вернулась за вещами, а их и не осталось совсем. Кто же у нас так похозяйничал?» Соседка, так и не пропуская её дальше порога, тихо ответила: «Так ведь родня твоя — невестка со своей сестрой. Они прямо днём всё унесли, не постеснялись».

И Настя отправилась к брату. Войдя в его дом, она сразу увидела и узнала свой стол, одеяло на кровати, подушки, посуду на столе. Поздоровавшись, она сказала брату: «Спасибо, что присмотрели за моими вещами! Я приехала их забрать». Николай сидел молча, даже не поинтересовавшись, как дела у его сестры и как там его друг Александр. А Дарья, развалившись за столом, с насмешкой в упор разглядывала Настю. Ответила Тоня: «Какие ещё твои вещи? Они такие же твои, как и мои! Сколько ты с Симбирцевым прожила? Я его и то больше знаю! И вообще, что ты сюда пришла? Кто у тебя муж — враг народа? Из-за тебя и нам плохо может быть, а у нас дети! Так что иди отсюда и не приходи больше!» Её сестра ухмыльнулась: «Ну что, нажилась замужем? А я тебе говорила, что попомните вы меня! А то фотографии с разными немками хранят, про Германию рассказывают, как там немцы живут!» Тоня глянула на сестру, и та замолчала. По-прежнему молчал и брат Насти — Николай. Известно ведь, что ночная кукушка перекукует дневную. Настя тоже молча повернулась и вышла. Вслед ей захохотала Дарья: «Иди-иди, вражина! Тебя тоже туда, где твой Симбирцев, отправить надо!»