Сергей Жигалов - Бродячие собаки

Джима невзлюбил дворняга Кабысдох. Он не упускал случая напасть на кавказца. Первая схватка случилась в самую собачью свадьбу. Кабысдох следовал за сукой по пятам и, когда Джим сослепу толкнул его, Кабысдох бросился рвать его. Клыки дворняги вязли в свалявшейся на войлок шерсти. Джим огрызался, хватая пастью пустоту. Кабысдох бросался на него, все больше зверея от беспомощности соперника. Найда, навострив ушки, взирала на свалку. Помахивала хвостом, как дама веером на рыцарском турнире. От кавказца летели клочья. Остервенев от ярости, потеряв осторожность Кабысдох при очередном броске нарвался-таки на страшный клык противника. После могучего удара в бок пес едва поднялся и, шатаясь, убрел в бурьяны зализывать разорванный бок. Найда в тот сезон огулялась с кавказцем. Так они сбились в стаю. Вместе добычливей была охота.

… В ту ночь лил дождь. Найда увела стаю из мокрого леса под железнодорожный мост, где всегда было сухо. Скоро по руслу оврага побежала вода, и псы поднялись выше. Разлеглись на щебне. Поезда по ночам по ветке не ходили. Гул автомашин, долетавший от шоссе, собак не смущал. Не встревожили их и человеческие голоса, долетавшие от озера, где остановились на ночлег водители-дальнобойщики со своими рефрижераторами. Равнодушны они остались к истошному женскому визгу и мужской ругани, долетавшей оттуда. Но напитанный болью и яростью визг собрата поднял собак с лежки. Визг сменился сдавленным предсмертным хрипом.

Дворняга вопросительно взглянул на застывшую Найду, призывая уходить от того мета, где убивали собрата. Кабысдох первый затрусил к лесу, за ним побежали другие. Один Джим топтался около Найды.

Неделю назад трактористы, собиравшие в овраге землянику, наткнулись на логово, где Найда ощенилась тремя лобастыми щенками. После их утраты, она сникла. Но Джим по-прежнему ни на шаг не отходил от подруги. Вот и теперь он тенью следовал за ней, сбивая с кустов росу.

… Найда осторожно двигалась, бесшумно макая лапы в мокрую траву. Выпорхнувшая перед мордой перепелка заставила волчицу отпрыгнуть. Она постояла, втягивая повисший в сыром воздухе птичий запах. С большими предосторожностями двинулась дальше. Учуяв запах чужого кобеля, смешанный с запахами бензина и крови, Джим обогнал Найду и перегородил ей дорогу…

Страшный удар монтировкой пришелся Кингу по голове. Не раз ходивший на нож и на пистолет, всегда на долю секунды упреждавший врага, на этот раз он не ждал удара от того, кто стал его новым хозяином.

Оглушенный, полуживой, кровеня траву, Кинг уполз в гущину кустов. Посунулся мордой в траву. Если животным, как людям, дано в предсмертном состоянии видеть картины прошлого, то в сознании Кинга могло всплыть: вот он длинный и гибкий, виляя всем телом, крутится вокруг хозяйки на кухне. Вдруг нашпигованную сытными запахами благость рвет Юркин крик:

— Папаню убивают!

Юрик, шестнадцатилетний подросток, хватает разделочный нож. У гаражей трое пьяных обормотов пинают на земле Юркиного отца. Рядом повизгивает девица в черной болоньевой куртке.

— Кинг, взять! — верещит Юрка. Полугодовалый щенок от возбуждения подпрыгивает на месте, лает.

— Оп-па, моторный кобель. Туфлю о пидора старого содрал… Ты, зародыш, спрячь пику, а то мы тебе ее в зад загоним, а спереди выйдет!

Трое оставляют корчащегося на земле отца, подходят к Юрке. Девка подскакивает к Юрке первой:

— Парнишк, отдай нож от греха!..

— Н-на-аа! — Юрка, не помня себя, взмахивает ножом. Куртка на девице ощеривается ослепительно белой подкладкой.

— Все, шнурок, ты не жилец!

Его тоже сбивают с ног. При виде кричащего от боли Юрки под черепом у Кинга вспыхивает белое пламя, огненный просверк в мгновение превращает нескладного щенка в бесстрашный ком ярости. Впервые его обжигает ни с чем не сравнимое чувство восторга. Кинг бросается на одного из троих, избивавших Юрку, вонзается в шею. Валит визжащего типа на землю и рвет. Так будет и позже, в ночном ресторане, куда его примчат на милицейской машине с сиреной. В волнах табачного дыма, перекрывая хохот и визги, кинолог, молоденький сержант, кричит ему:

— Банзай!

Тот самый высверк белого пламени выстреливает Кинга через крахмальные столы на разодравшихся бандитов. Он ныряет под нож, не чуствуя, как лезвие рассекает ухо, бьет клыками врага. Секунды, и бандиты сбиваются в угол, закрываются от него столом:

— Уберите собаку, сдаемся!

В школе собаководства у него своя клетка, паек и хозяин, тот самый мальчишка сержант. Кинг один из трех десятков служебных собак усвоил нырок под руку с ножом или пистолетом. Он не реагировал на ложный запах, не рычал, устрашая врага. Он никогда не фиксировал внимание на блеснувшем в руке врага ноже, вскинутом пистолете. Кинг сразу обозревал врага от пяток до макушки. Он чутьем улавливал зарождавшееся движение того, кто в следующее мгновение хотел его убить. Команда «Банзай!» выстреливала его в страшном броске.