Алексей Яковлев - Внутренние новеллы

Илюшка — беспроблемный мальчик, не капризный, здоровенький. Няня, Светлана Аркадьевна, скромная провинциальная учительница, в дела не лезет, а мальчик всегда под приглядом, никакого детского сада не надо с социально нездоровой уравниловкой. Времени свободного стало необычно много, точнее завались.

Теперь Лена неспешно просыпалась, садилась перед зеркалом на краешек мягкого пуфа, делала несколько простых упражнений, чтобы взбодриться. Закатывала ночнушку повыше колен, закидывала нога на ногу, выпрямляла спину, заправляла за уши русые стриженные волосы, проводила пальцами под глазами, там, где наметились подлые морщинки. Ее правильное круглое лицо с яркими серыми глазами можно было бы назвать типично русским, если б не характерная для москвичей жесткость в уголках губ, в глубине глаз. Лене нравилась эта наведенная резкость в своем лице. Хотя она знала, как и где ее столичная червоточина, смесь надменности и боевитой решимости, наработалась, — в долгих пробках, в гигантских супермаркетах, в ресторациях, где надо держаться на высоте, не хуже других, в метро, в офисе на переговорах. Но сейчас она как- будто размягчилась. И подсознательно чувствовала, как образ «вечной девочки», хоть ей уже за тридцать перевалило, потихоньку настигает нечто банальное и бабистое. Скорее изнутри, чем снаружи. Вес, за которым она тщательно следила, не изменился, но как будто где-то глубоко что-то треснуло и стало поддаваться течению времени. «Березок мне еще тут посадить надо под окном, жопу и косу отрастить», — со смехом мелькало в уме, пока она нежно целовала сына, с аппетитом лопающего нянькины сырники. Не зная, куда девать такую уйму времени, Лена увлеклась видеоуроками йоги, стала выходить на вечерние пробежки по улице, ведущей к лесу. У кромки леса она всегда останавливалась и какое-то время смотрела на темную пробуравленную квадроциклами колею. По вечерам стала больше читать, в основном журналы и детективы. В студенчестве как будущий технарь-переводчик она перечитала много всего великого и заумного, но с тех пор книги из ее жизни как-то улетучились, теперь серьезная литература ее только усыпляла. Сказывались, вероятно, годы переводческой возни с техническими инструкциями. Журналы же дарили иногда прекрасные мгновенья и идеи. Бывало, вдохновит ее статья о путешествии по какой-нибудь экзотической стране, и она аккуратно вырежет канцелярским ножичком листок, отнесет его в кабинет на стол к мужу. Она знала, он прочитывает все ее вырезки. Те, что понравились — помещал под стекло. В конце концов, прозрачные намеки действовали, и раз в год пару — тройку недель они выкраивали на островные пятизвездочные удовольствия.

В последние недели Володя все чаще ночевал в городской квартире, на работе то и дело завал, а оттуда ездить намного ближе. Звонил, разумеется, говорил что скучает — по ней, по сыну, по дому. Но работа- есть работа. Лена и не возражала. Даже испытывала облегчение. Они давно толком не были вместе, даже спать стали ложиться под разными одеялами. На секс из-за обилия проблем и хлопот то сил не было никаких, а то и настроения. Как-никак уже 7 лет вместе, к человеку привыкаешь и его тело уже не воспринимается как объект ненасытной страсти, скорее как что-то обыденное, обыкновенное. В один из вечеров, когда она осталась одна, зачем-то достала из шкафа свои лучшие коктейльные наряды и методично перемерила их перед зеркалом. Оставшись в шелковом цвета нежной фуксии коротеньком платьице от Версаче, она набрала старую подругу, но та, сильно запыхавшаяся, шлендала по центру Праги с детьми в поисках гостиницы и не могла говорить. Тогда Лена налила себе белого вина и, щелкнув выключателем, села в темноте напротив окна. Темечко луны как раз только-только всплывало из-за крыши соседской веранды. Небо было неестественно прозрачным и зеленым, как океан, а до лунной лысины, казалось, можно было дотянуться рукой.

Внезапно на соседской веранде загорелся свет, и она стала похожа на огромный светящийся аквариум, в который откуда-то из глубины дома стали выныривать довольно странные люди, человек, наверное, десять. Одеты все, будто на венецианский карнавал, — девушки в средневековых платьях и высоких шляпках с вуалями, мужчины в длинных плащах и масках. Впрочем на одной девушке одежды не было практически никакой, только маска и цветная полоска вокруг узких бедер. Среди этого сброда Лена узнала высокого мужчину в синей остроугольной шляпе — это был сам Денис, собственно, сосед. Он-то и продал им часть своей родовой земли, доставшейся ему по наследству. Дом у него тогда был ветхий, годов 30-х прошлого века. Практически все местные просторные участки годов до 2000х стояли с такими точно домишками. На узких кухонных террасках светили розовым и зеленым тканевые бра, а в заваленных книгами комнатках, обшитых фанерой, ютились разнокалиберные дачники — ученые, кандидаты наук, писатели, инженеры… И все там у них было по-советски безбытно и неопрятно, об уличных клозетах даже и говорить нечего. Лена, конечно, помнила, как мама ее возила в детстве сюда в гости к какому-то профессору. День напролет болтаясь в гамаке, растянутом между соснами, с огромными птичьими кормушками по бокам, она наблюдала как смело подлетают к ней почти ручные лесные птахи, и по-детски влюбилась в эти места. Постепенно участки уходили новым хозяевам, новые владельцы в считанные годы придали этому запущенному поселку приличный, а кое где и совсем роскошный вид.