Федор Шахмагонов - Гость

Не один раз хотелось мне все бросить и перебраться обратно. А как? Мне говорили, что найдут способ перебросить меня через границу. Но это они найдут! А без них как перебраться? А если и переберусь? Как они меня там встретят?

После визита к Василию я не раз задумывался: не явиться ли мне с повинной к властям. Одно меня удерживало — Марта и дети. Я боялся за них, боялся, что на них выместят свою злобу мои бывшие наставники. Это они умели делать!

С меня требовали отчета о моих действиях. Я должен был сообщить, как и где я разбросал листовки. В тайнике я обнаружил новую партию листовок. От меня требовали поисков «молекул» для молекулярной революции, от меня требовали разведданных.

Тянуть было нельзя. Мои наставники из разведцентра могли заподозрить неладное. С листовками обойтись было проще всего. Я их просто сжег, а пепел развеял по ветру. В отчете указал, что распространил их на большом рынке в одном из южных городов.

История с «молекулами» была просто смешна. Ну кого я из моих сослуживцев мог завербовать для будущей революции в пользу кучки эмигрантов, отверженных родиной? Соколова? Его друзей? Галю-грачонка, совхозного агронома под Калугой, Анатолия Лебедева? Василий Голубенко и тот не пустил меня на порог!

Я все решил по-своему. В мой разведцентр пошла информация, что я подготовил для вербовки «молекулы», назвав вымышленные имена.

Я не решался идти с повинной, не решался порвать со своими наставниками, делая вид, что работаю на них, и каждый день, каждый час ожидал, что все оборвется…

Когда меня арестовали, я действительно почувствовал облегчение.

Следователь представился мне: Никита Алексеевич Дубровин. Он был немолод, сдержан и подчеркнуто вежлив. Когда мы выполнили первые формальности и перешли к делу, он спросил:

— Что вы имеете заявить следствию?

— Гражданин следователь, я ехал в Советский Союз с благородной миссией. Я верил в это. Я верил, что еду сюда делать революцию, ехал освободить русский народ!

Дубровин улыбнулся.

— Ну, ну!

— Я понял, что люди, которые меня забросили сюда, не знают России…

— А вот это неверно. Они знают, что такое Россия и что никто их тут не ждет с революцией. Я вам сейчас кое-что покажу…

Дубровин разложил на столе веером фотографии.

— Посмотрите, — предложил он. — Не найдете ли ваших знакомых? Тех, кто вас посылал…

Я сразу узнал Виктора Михайловича и Сергея Сергеевича.

Дубровин назвал мне совершенно другие имена. Наверное, я не мог скрыть недоумения.

— О да, вам они могли представиться иначе… У каждого из них по нескольку имен и кличек. Я назвал вам подлинные их имена. Этот, — Дубровин указал на Сергея Сергеевича, — в годы войны прославился своими зверствами в фашистской зондеркоманде. Он жег в Белоруссии деревни, кидал в колодцы детей, расстреливал женщин и стариков! Знание России у него отменное…

Вот откуда разговоры о ненависти…

— Другой, — продолжал Дубровин, — был некоторое время диктором гитлеровского радио и призывал советских солдат сдаваться в плен, обещал им в Германии райскую жизнь… Вам и самому известно, каков был там рай для советских людей. Потом сей господин устроился в военную разведку и готовил изменников к заброске на нашу землю… Сам он руки старался сохранить чистыми, но готовил убийц и диверсантов… Какая же может быть у них солидарность с русскими людьми? Я уже не говорю — с коммунистами…

У меня вырвалось: «Докажите…»

— С этого мы и начнем, — ответил Дубровин. — Я сначала покажу, кто вас сюда забросил, а потом разберемся, как и зачем!

Следователь предъявил мне документ, написанный знакомым мне почерком Сергея Сергеевича.

Пожелтевший листок бумаги. Служебный бланк.

1. Задание: деревня Борисовка должна быть уничтожена 9-й ротой, как пункт, изобилующий партизанами.

2. Силы: 2 взвода 9-й роты 15-го полицейского полка, 1 моторизованный жандармский взвод (16-го полка) и 1 взвод противотанковых орудий из Березы Картузской.

3. Ход операции: рота сконцентрировалась вечером 22.9.42 в Дывине. В ночь с 22 на 23.9.42 последовал марш из Дывина по направлению к Борисовке. До 04.00 утра 2 взвода, двигаясь с севера и юга, оцепили деревню. С рассветом староста Борисовки собрал все население. После проверки населения, проведенной при участии полиции безопасности Дывина, 5 семей были переселены в Дывин. Остальные были расстреляны особо выделенной командой и похоронены в 500 метрах северо-восточнее Борисовки. Всего было расстреляно 169 человек, из них 49 мужчин, 97 женщин и 23 ребенка. Исполнение приговора о расстреле из-за подготовки (рытье могил) затянулось до середины первого дня…