Федор Шахмагонов - Гость

— Догадывался, — ответил я.

— Вот, вот… Хорошо, что догадливый. Деньги нам дает Центральное разведывательное управление. Они дают нам деньги, а мы даем им кадры… Будешь работать на нас и на них. Цель единая.

Я ответил, что все это понимаю и постараюсь выполнить задачи, поставленные передо мной.

— Вот и хорошо! — одобрил Сергей Сергеевич.

Он встал, потеплел его взгляд, растаяло в глазах недоверие. Положил тяжелую руку мне на плечо и закончил наш разговор дружеским советом:

— Я, милый, не идеалист, а практик… Вовсе неважно, на кого работать! Важно, чтобы тебе было хорошо!

Так как же я должен был ответить на вопрос следователя, когда он спросил меня: на кого я работал? Я ответил:

— Да, я вполне сознательно связал две задачи: работать на ЦРУ и вести по заданию НТС на территории СССР пропагандистскую работу на разложение советского общества!

Но следователя мой ответ не удовлетворил.

— Давайте все же уточним, — поставил он вновь вопрос. — Кто вам платил деньги?

— В конечном счете американская разведка… — ответил я.

— Это правильно. Кто вас окончательно подготовил к работе на советской территории?

— Американская разведшкола…

— Кто осуществил ваш заброс в Советский Союз?

— Американские военные власти.

— Так на кого же вы работали?

А вот на последний вопрос мне и не хотелось отвечать, хотя ответ напрашивался сам собой. Но он уничтожал начисто целую полосу моей жизни, моих надежд, моей веры… Но вопрос поставлен. Мне ничего не оставалось, как признать, что работал я на американскую разведку.

Меня привезли в американскую разведшколу. Здесь не оставалось места для лирики. И я сразу почувствовал, что там, в Бад-Гомбурге, занимались мы предварительной тренировкой, готовясь к тому, чтобы не сломал нас настоящий режим работы. Учителями у нас здесь были кадровые офицеры разведки. Нас обрядили в военную форму, в школе был введен военный порядок. Мы считались военнослужащими со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Программа была напряженной. Мы изучали радиодело, работу с радиопередатчиками, методику ухода от пеленга, радиокоды и шифровку, способы подделки различных документов, способы сбора разведывательной информации и ее передачи.

Группа, с которой готовили меня к забросу, состояла из трех человек.

Мы друг друга знали лишь по кличкам. Меня окрестили Владимиром, мои товарищи были Михаил и Сергей. Мое имя отдали другому.

Михаил был старше меня. В сорок втором году он был призван в армию, в первом же бою сдался в плен. Почему он не вернулся в сорок пятом году на родину, можно только догадываться.

Напарники мои не вызывали у меня ни симпатий, ни доверия. Их движущей силой был страх. Они боялись вернуться на родину, боялись отказаться от задания, бедствовали до поступления в разведшколу. Один работал чернорабочим в Марокко, другой приехал из Бразилии, где погибал в оловянных рудниках. Трусость была главной чертой и того и другого. Я понимал: если хотя бы один из них попадется в России, он выдаст меня, не раздумывая.

Итак, подготовка к забросу была наконец завершена.

Нас щедро снабдили всем необходимым. Выдали нам по шесть тысяч рублей в советских денежных знаках. Для особых нужд каждый из нас получил по шестьдесят золотых десятирублевок царской чеканки. Эти средства давались нам только для начала. Нам были вручены радиопередатчик, шифроблокноты и различные документы.

Мне был сделан паспорт на имя Владимира Петровича Кудеярова, уроженца деревни Нижняя Вырка Калужской области. Но меня предупредили, чтобы я на этот паспорт особо не полагался, а искал подлинный паспорт живого человека.

Под какими именами и фамилиями сбрасывали моих товарищей, я не знал, как и они не знали, что я превратился в Кудеярова. Для нашего общения остались клички.

Каждый получил по бесшумному пистолету и по ампуле с ядом.

И я заметался. Сомнений в правильности выбора у меня не было. Я был уверен, что смогу выполнить все задания, что найду нужных людей, завяжу связи и вернусь назад. Но я не хотел связывать свою судьбу со своими спутниками. Не верил я им!

Мы тщательно изучали район выброски по очень подробной карте. Кругом леса, болота. Далекий пеший путь. Стоит оторваться от спутников, и они меня никогда не найдут. А большего мне и не нужно. А когда я устроюсь, то и отказаться от встреч с ними не составит сложности. Увидят мою работу — смирятся. У каждого из нас были свои выходы на связь с центром.