Валентина Гончаренко - Рассказы бабушки Тани о былом

Дочка слушала, загоняя в горло рвавшийся наружу крик и не имея сил сдержаться, выскочила к отцу:

— Что вы делаете, тату! Нельзя же так! Дайте маме покой, не мучайте ее! Вам нельзя быть одному! Как хотите, сегодня я здесь переночую, а завтра после работы совсем перейду… В церковь схожу, к батюшке…

— Ты злякала маты! Геть витсиля! — визгливо и противно закричал Пундык, схватил дочку за плечи и с ожесточенной злостью стал выталкивать на улицу. Она вывернулась из его рук, сорвала висевшую у порога фуфайку и ринулась вон. Пундык долго еще ругался в темноту, стоя на пороге раскрытой двери.

Рано утром следующего дня обе сестры пришли к отцу для решительного разговора. Дверь распахнута настежь, хата выстужена — и никого… Смутная бороздка следов вела от дома, через сад и дальше, к холму, где находилось кладбище. Томимые тяжким предчувствием, они заспешили по этим следам.

Запорошенный снегом, без шапки, отец, распластавшись, лежал на могиле их матери, сжимая в вытянутой руке теплую вязаную кофту. Так и закаменел.

В голодный тридцать третий год к нам в Среднюю Азию понаехало много народу из европейской части России. Приехала семья Тименко — отец с матерью, четыре сына и две дочки. Они поселились во второй половине колхозного дома, в котором жила наша семья. Странные люди, вроде русские, но говорят, смешно коверкая слова, будто балуются. Их отец и трое детей — внешне типичные русские, а мать и трое других детей — типичные азиаты с узкими глазами. А фамилия украинская!

С Нюшкой, старшей из девочек, мы подружились. Тименчиха сказала, что мы одногодки, поэтому первого сентября я повела ее в третий класс, в который перешла сама. Наша учительница Юлия Антоновна, в этот день особенно нарядная и красивая, не произвела на Нюшку никакого впечатления, скорее вовсе не понравилась, так как приняла Нюшку, как всех, не выделила ее как новенькую. Самолюбие Нюшки было задето. Огорчения прибавили ребята, с первых минут встретившие ее насмешками. Подавляющее большинство школьников были детьми выходцев с Украины, между собой они говорили по-украински, но в одежде соблюдали форму. Для девочек — белая кофта и темная юбка. Нюшка тоже так оделась, только очень несуразно: в длинную сборчатую юбку из черного сатина и белую в синий горошек выпущенную сверх юбки бабью кофту. По-видимому, этот наряд сшили в какой-то затерянной среди болот и лесов деревеньке, где такое носят не только старухи… И говорила Нюшка тоже несуразно, употребляя слова, о смысле которых мы догадывались с трудом: яна, ен, таперча, ня пойду, сказыват, пярясягну… Ее передразнивали. Нюшка не оставалась в долгу — зло дралась каждую перемену, гоняясь за обидчиками. С каждым в отдельности она справлялась легко, но с нею схлестывались группами и колотили нещадно. Нюшка терпела, не жаловалась.

В тот первый день Юлия Антоновна задержала нас после уроков, чтобы записать данные для оформления личного дела Нюшки. Когда учительница спросила, как ее зовут, подруга ответила: "Нюшка".

— Это как кличка, — поправила ее Юлия Антоновна. — Твое имя — Аня, Анна… Знаешь это?

Нюшка потупилась и смолчала. Тогда учительница обратилась ко мне:

— Таня, назови подругу по имени и спроси у нее о чем-нибудь.

Я ляпнула невзначай:

— Нюшка, как теперь тебя называть?

Не отвечая, она пулей выскочила за дверь. В классе для всех она осталась Нюшкой, только Юлия Антоновна называла ее Аней, что усугубило неприязнь Нюшки к нашей любимой учительнице.

Мы с Нюшкой жили далеко от школы, но занятий никогда не пропускали и не опаздывали. В любую погоду мы в числе первых заходим в класс, шалим до звонка, а кто-то списывает решение задачи, заданной вчера на дом. Нюшка никогда не списывала, но и домашних заданий никогда не выполняла, тетрадок на проверку не сдавала. Умная Юлия Антоновна верно определила причину такого поведения своей ученицы: во втором классе Нюшка не училась. Другая учительница тут же отправила бы самозванку к заведующей школой, чтобы та решила, в каком классе Нюшке учиться. Юлия Антоновна на свою беду пожалела девочку: в третьем классе она выглядит старше всех, а каково ей будет во втором?

Чтобы помочь Нюшке догнать ребят, учительница велела ей оставаться после уроков и заниматься дополнительно. Самолюбивую Нюшку это оскорбило. Дождавшись последнего звонка, она хитро смешивалась с шумной оравой, пригнувшись, шмыгала в дверь и удирала за угол школы. А там полная свобода. Понимая, что Нюшкой руководит страх публичного разоблачения, Юлия Антоновна не вызывала ее к доске, спрашивала только с места и оценок не ставила: поднявшись, Нюшка молчит. Юлия Антоновна пришла к Тименкам домой. Увидев через окно учительницу, Тименчиха выскочила к ней навстречу, остановила у калитки и не пригласила в хату, где царили запустение и грязь. В этот момент появился Тишка, Нюшкин брат. Тут у калитки и состоялся разговор. Юлия Антоновна ушла расстроенная, а Тименчиха потом говорила маме: