Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

Брюс обнимал свою мать за плечи. Он поднял ногу, чтобы продемонстрировать всем, что вместо брюк надел к своему смокингу саронг. Ему это действительно очень шло. Жена Осборна тоже была там. Майя уже предупредила меня, что она слишком часто делала пластические операции у одного известного бразильского хирурга. Старушка была тоненькой и бледной, словно засушенный цветок, и выглядела очень элегантно, но пугающе, словно хорошо сохранившаяся миленькая мумия. Большую часть года она проводила в Палм-Бич. Осборн поцеловал ее так, что можно было подумать, что она – его мать.

Мне подумалось, что стоит подождать, пока семейка закончит свое представление, а уж потом подходить и здороваться с девушкой, которую я – идиот! – считал своей… ладно, проехали. Меня даже затошнило. И дело тут не только в мартини, который я выпил на голодный желудок.

Я повернулся к ним всем спиной и взял с барной стойки фужер с шампанским. Мне хотелось надеяться, что когда я напьюсь, это сделает меня менее невидимым. Знаете, когда человек решает, что ему не помешает выпить или покурить (второй этап, благодаря Джилли, я уже прошел), чтобы найти свое место в жизни, которое он, кажется, потерял – это довольно значительный и запоминающийся момент. Правда, большинство людей так напиваются, что потом их тошнит, и они совершенно забывают о том, как в первый раз решили пересечь границу. Что касается меня, то я помню об этом только потому, что когда начал думать о том, что хорошо бы напиться (я даже не успел утолить свою жажду первым глотком шипучки), как услышал резкий свист, а потом вопль «Финн!».

Это была Майя. Она стояла на стуле в другом конце зала, приложив руки ко рту и пытаясь перекричать музыку. Это было даже лучше, чем я мог себе представить, потому что это была ее мечта, а не моя.

Многие даже танцевать перестали – а она спрыгнула со стула и побежала через комнату. Ей, видимо, было непривычно ходить на высоких каблуках, поэтому выглядела она очень трогательно. Все заулыбались и засмеялись, любуясь ее порывом. Они давали ей дорогу, и было слышно, как они шепчут друг другу: «Какая она хорошенькая… Просто прелесть. Но кто же этот счастливчик?». А когда гости увидела, что этот счастливчик – я, они немного насторожились. Почтенные матроны, которые были приглашены с дочерьми, недоумевали: «Интересно, что думает об этом ее мать? Странный выбор». А те, у которых были сыновья моего возраста, подумали о том, что их мальчикам не стоит мешкать с тем, чтобы пригласить маленькую Майю в Ист-Гемптон, или на виноградники. Впрочем, тогда я и понятия не имел, о чем могут помышлять те, кто живет в Флейвалле. Да меня это вряд ли бы заинтересовало, даже если бы кто-нибудь решил предупредить меня.

Майя кинулась мне на шею. Она сделала это с такой уверенностью, что я чуть не потерял сознание от счастья. Нога у меня уже не болела. Шампанское было позабыто. Но когда она неверным, хриплым голосом медленно прошептала мне на ухо всего одну фразу, я думал, что точно лишусь чувств: «Я… люблю… тебя!». В том месте, где должен стоять восклицательный знак, она укусила меня за ухо. Когда она оторвалась от меня, на моем лице остался след от ее косметики. Я видел ее шрам. Она снова стала настоящей. И я сказал: «А я тебя еще больше люблю». Брюс стоял рядом с нами, но мне было все равно. Я был уверен, что она действительно любит меня меньше, чем я ее, но в тот момент это не имело никакого значения.

– Это невозможно. – Она взяла из пепельницы мою сигарету, выпустила кольцо дыма и проткнула его пальцем.

– Даже больше, чем больше.

– Здорово, правда? – И Майя поцеловала меня прямо в губы. Ее не волновало, что кто-то может это увидеть.

– Меня от вас тошнит, ребята. – Брюс сделал вид, что подавился чем-то и протянул руку, чтобы взять бокал.

– Брюс ненавидит ПВП.

– Это еще что?

– Публичные выражения привязанности, мой дорогой Финн, – перевел он, здороваясь со мной за руку. – Сейчас ты так непохож на яномамо.

– Зато Брюс стал туземцем, – сказала Майя, дернув его за юбку.

Тогда он стал завязывать его по новой, чуть не продемонстрировав свои чресла собравшимся гостям. Все-таки он очень любит выпендриваться.

– Пожалуйста, сестренка, не надо. Сегодня я решил не надевать нижнее белье, и мне не хочется, чтобы некоторые из наших гостей почувствовали себя обделенными природой.

– Брюс, ты слишком далеко заходишь.

– Кто-то должен это делать.

На ногах у него были бархатные мокасины, с украшением в виде золотой лисьей головки. Майя сидела у меня на коленях. Она отстукивала такт, ударяя по внутренней стороне моей ноги в такт музыке. Теперь я пил кока-колу. Мне хотелось быть настолько трезвым, насколько это возможно.