Дирк Уиттенборн - Жестокие люди

– И что они?

– Ничего. Едят пауков и гадят на мою машину. – Хотел бы я знать, для решения какой проблемы понадобились Осборну мы с мамой. Мы-то кем будем питаться? И кто потом будет питаться нами? Гейтс, видимо, забыл, что я здесь на вторых ролях. – Мистеру Осборну нравится вмешиваться в пищевую цепь.

– А что он за человек, этот Осборн?

– Ты лучше свою маму спроси об этом, ей лучше знать. – А мне только стало казаться, что наш провожатый – не такой уж урод.

– Нам еще далеко?

– Мы уже три мили по Флейваллю проехали.

На первый взгляд казалось, что местность ничем не отличается от фермерских полей, которые мы миновали, прежде чем свернуть на дорогу из щебня. Правда, нам постоянно попадались таблички, на которых крупными печатными буквами было написано:

Частные владения. Охотничий клуб города Флейвалль. Незаконное вторжение преследуется законом.

– Много в этом охотничьем клубе членов?

– Все, кто живет в городе, являются его членами.

– Должно быть, это большая организация.

– Двадцать восемь семей.

– Что? Во Флейвалле живет только двадцать восемь семей? – Я был не просто удивлен, я был в ужасе.

– Ну, еще в клуб принимают и тех людей, которые проживают у нас временно.

– И сколько таких?

– Два человека, – ответил Гейтс, с улыбкой посмотрев на меня.

Мне никак не удавалось рассмотреть дома, в которых жили обитатели Флейвалля. Приблизительно каждую четверть мили от шоссе отходила небольшая асфальтированная дорожка, которая затем исчезала между деревьями, или скрывалась из виду за насыпным холмом, который искусно скрывал то, что за ним таилось. Были видны усадьбы, которые окружали высокие кованые железные ограды, украшенные колоннами и увенчанные скульптурными изображениями лошадей, собачьих голов, козерогов, львов, и даже парой ананасов из цемента. Таблички у ворот гласили, что назывались эти дворцы Беллевю, Сан-Суси, Драмсвекет.

Все в таком духе. Хозяева других домов, видимо, считали, что архитектура загородных домов не требует такого широкого размаха. У входа в эти особняки обычно скромно стояла пара валунов размером с «Фольксваген» или «деревенские» деревянные ворота, окрашенные белой краской, которые, тем не менее, открывались при помощи пульта дистанционного управления. Вероятно, эти камни должны были отвлекать внимание от камер внешнего наблюдения. Дома окружал забор (тоже белый) длиной в полмили, из-за которого пробивались колючие ветки розовых кустов. Рядом находились таблички с аккуратными надписями, которые гласили, что эти замки являются фермами. Назывались они так: «Лесная», «Холодный ручеек», «На семи ветрах». Честно говоря, я плохо разбирался в деревенской жизни; все мои знания на эту тему были почерпнуты из телесериала «Зеленые просторы» с Эвой Габор и Эдди Арнольдом, который недавно показывали по телевизору.

Но что-то мне подсказывало, что люди, живущие во Флейвалле, несколько отличаются от тех богачей, которых показывают по телику.

В центре города находилась церковь, украшенная шпилем, и кладбище – там было немало свежих цветов и маленьких американских флажков у старых надгробных плит. Рядом находилась почта, пожарное депо без пожарников (их роль должны были выполнять сами жители) и универсальный магазин под названием «Кладовая дворецкого». Несмотря на то, что на дворе было лето, выглядело все холодным и окоченевшим, как слова, которые бабушка писала на рождественских открытках. Я сидел в бело-зеленой патрульной машине, сзади без чувств лежала моя мама. Ощущение было такое, будто я являюсь участником программы по защите свидетелей.

Мы проехали еще милю, а потом свернули на дорожку, которая вела к дому в викторианском стиле с огромным крыльцом. На этом доме даже позолота была! Во дворе стояли турники и качели.

– Чей это дом? – спросил я у Гейтса.

– Мистера Осборна. – В это было трудно поверить. И не только потому, что там не было ворот. – У него надувной бассейн! – Именно такой бассейн я видел в рекламе, которую показывали по телевизору во время бейсбольного чемпионата.

– Да нет. Это мой бассейн. – Этот высоченный темнокожий бритоголовый полицейский, кажется, ужасно обрадовался тому, что сумел дать мне понять, что я уже успел превратиться в сноба. Гейтс притормозил, высунулся из окна и крикнул:

– Эй! Муж дома? – Он обращался к стройной величавой женщине. Кожа у нее была золотистого оттенка, а профиль был достоин того, чтобы его выгравировали на какой-нибудь монете.