Бернар Вербер - Рай на заказ

Я понял, что обязан вмешаться:

— Господин Альварес, проявите благоразумие! Дыра в озоновом слое достигла критических размеров. Вы наверняка слышали президента Брюса Нимрода: важен каждый кубический метр. Все может рухнуть даже из-за небольшого выброса загрязняющих веществ. — Все рухнет? Мне плевать. Человечество может катиться к черту, пока я получаю удовольствие от моего «харлея» и сигары «Ромео и Джульетта».

— Видишь, это нелегко! — вздохнула Сабрина Альварес. — Прошу тебя, спаси моего отца. Он не понимает, что делает.

У меня мелькнуло желание отправить экстренный вызов в полицию, освободив одного из смс-воробьев, которых я держал у себя в машине, но Сабрина казалась настолько взволнованной, что это остановило меня.

— Это… хм… преступник, загрязняющий окружающую среду, — заявил я.

— Это мой отец, — ответила она.

— Он увеличивает дыру в озоновом слое!

— Он как ребенок!

— То, что он делает, может спровоцировать конец света.

— Он не отвечает за свои поступки.

— Мой гражданский долг — заявить о нем властям. Если я этого не сделаю, то стану соучастником преступления и моя жизнь окажется под угрозой.

Она подошла ко мне так близко, что я почувствовал запах ее духов.

— Мне очень жаль, Сабрина. Думаю, ты просто не понимаешь, какую катастрофу может вызвать этот человек.

— Я понимаю, что такой мужчина, как ты, может сделать для такой женщины, как я.

Она посмотрела на меня, и я увидел вызов в ее глазах.

— Я должен сообщить о нем куда следует.

— Ты должен спасти его.

— За каждого разоблаченного врага окружающей среды обещают заплатить десять тысяч.

— Я обещаю тебе особую награду: десять тысяч поцелуев.

Старик, усмехаясь, слушал нас, будто все это его не касалось. Казалось, он занят только своей сигарой и наслаждением, которое получал от нее. Внезапно, словно ему в голову вдруг пришла какая-то идея, он ринулся к холодильнику, вытащил холодный бифштекс и с аппетитом сожрал его прямо у меня на глазах. Из куска, который он ел, тек кровавый сок, и это не оставляло ни малейших сомнений: это был вовсе не соевый паштет. Это был кусок, отрезанный от трупа быка. Старик одновременно жевал мясо, курил и пил.

— О'кей, — сказал он с набитым ртом, тыча гаванской сигарой мне в грудь. — Я согласен закопать мой «Харлей-Дэвидсон», запас бифштексов и коробку сигар. Но при одном условии.

— Слушаю вас.

— Я хочу, чтобы молодой представитель нового поколения узнал, какое счастье сжимать ногами ревущий «Харлей-Дэвидсон» марки «фантом» с двигателем объемом 1200 кубических сантиметров.

— Как это понимать?

— Я имею в виду вас.

— Но это запрещено!

— Это условие, выполнение которого обеспечит восстановление порядка. Поверь, когда этот приятель между бедрами, ощущения круче, чем когда ты с женщиной! Хо-хо!

Я сделал шаг назад.

— Чего вы боитесь? Узнать, каково это, или нанести вред окружающей среде?

В этот момент Сабрина крепко прижалась ко мне:

— Умоляю, сделай, что он велит, — и все закончится. Я хорошо тебе заплачу. И потом, дракон ждет тебя.

Дракон…

Перед моим мысленным взором вспыхнули все безумные картины прошедшей ночи. Когда я раздел Сабрину, то увидел татуировку у нее на спине — дракон в окружении обнаженных женщин посреди сада, полного экзотических цветов. Она сказала мне: «Это экран, и в самый жаркий момент действия вы будете наслаждаться еще и произведением искусства». И занимаясь с ней любовью, я поймал себя на том, что разглядываю мельчайшие детали роскошной татуировки на ее нежной коже.

— О'кей, — сказал я, — но только один круг. А потом мы уничтожим все улики. Включая бифштексы.

Пожилой «Ангел Ада» передал мне черную куртку и включил автомагнитолу. Он сказал, что это саундтрек к легендарному фильму «Беспечный ездок». Потом он протянул мне шлем и воткнул в зубы сигару, которую тут же поджег. Я кашлял, сосредоточив все внимание на двухколесном механизме.

Сабрина Альварес подбадривала меня жестами, а ее отец был в полном восторге от того, что я согласился хотя бы попробовать.

Он объяснил мне, как трогаться с места, тормозить и переключать скорости. Сначала я двигался потихоньку, учась удерживать мотоцикл, чтобы он ехал, куда мне надо. «Харлей-Дэвидсон» производил чудовищно много шума и дыма, дымила и моя сигара. Однако я почувствовал, как внутри меня возникает некое новое ощущение. После первого круга мне захотелось сделать второй, затем третий. Я переключал скорости, заставляя механического монстра реветь еще громче.