Александр Пятигорский - Древний Человек в Городе

Глава Рода отодвинул пустой кубок, положил на стол салфетку и тихо пошел к выходу, но, не дойдя до дверей, обернулся: "Пейте и ешьте, пожалуйста. У меня заседание правления. Мне кажется, Тэн ошибается, наделяя жителей Города столь выдающимися умственными способностями. Но и наш милый Гость рискует впасть в заблуждение, если будет судить о наших умственных способностях на примере профессора Конэро. Кстати, как и он, я не люблю спешить, особенно когда пьян, но боюсь, что придется".

Пинго принес еще горячего мяса с жаровни и высокие стаканы для особого Розового вина. Студент ел, не переставая.

"Ты бы чаще приходил,- сказала жена.- У нас слишком много мяса жарится, а Кэрринге и Пинго больше пьют, чем едят. И не ругайся грубо при Мальчике, если можно. И еще, пожалуйста, объясни, если все и так всем известно, то почему бы не оставить нашу историю как она есть?"

СТУДЕНТ. Да потому что она сама уже не даст себя оставить как она есть.

Я. А может, это У ВАС уже нет сил жить с ней, как она есть?

ЖЕНА. У кого - у нас? У Тэна найдется сил на что угодно, кроме жизни. История, о которой вы говорите, для него всего лишь очередной предлог, чтобы продолжать не переносить жизнь. А Кэрринге вообще может жить с чем угодно до бесконечности.

СТУДЕНТ. Еще бы! Если он может жить с тобой. Впрочем, он изысканный, а изысканные люди удивительно выносливы.

ЖЕНА. И вы, милый Гость, приходиhте, когда пожелаете. Я всегда дома.

СТУДЕНТ. Приходите, приходите. Все равно Пинго вам не даст с ней спать. Он тоже всегда дома.

Я. Благодарю вас, милая Госпожа.

КОНЭРО (пьян, не понимая). Судя по поведению лиц, милый Пришелец,

у вас может сложиться картина, что здесь пренебрегают историей...

Я. Нисколько, Профессор. (И обращаясь ко всем.) История, собственно, и начинается там, где кончается способность людей ПРОДОЛЖАТЬ жизнь. Тогда и наступает ПЕРЕРЫВ в нормальном течении обычного сознания - явление, которое Шекспир поэтически обозначил как "век вывихнул суставы". Происходит своего рода "выброс" энергии сознания, который, однако, оборачивается и огромной потерей сознания для его нормальных носителей. Извергнутое сознание превращается во что-то им внешнее - в события, вещи, поэзию, философию и во что угодно. То, что ЧЕЛОВЕК ТРАДИЦИИ бережно собирал веками, будет пущено на ветер ЧЕЛОВЕКОМ ИСТОРИИ в три года.

ЖЕНА. О, да. То, что Кэрринге и Пинго накопили за три столетия, будет растрачено Тэном в три дня.

СТУДЕНТ. Вот вам и смысл исторического процесса: в первый день растратчик торжествует в творческом опьянении; во второй - мучается похмельем, пытаясь сообразить, чего такого он вчера наворотил, а на третий...

ПИНГО. А на третий он забежит сюда в надежде, что у людей позавчерашнего дня кое-что осталось и можно будет перехватить немного деньжат.

КОНЭРО (очень пьян, не поняв, значительно). О да, без сомнения, исто

рия прежде всего творческий процесс...

Пинго убрал со стола, постелил черную скатерть, зажег две свечи, поставил три узкие высокие бутылки и тяжело уселся справа от жены Главы Рода. Одним долгим глотком выпил свой бренди и произнес медленно и торжественно: "Госпожа, Тэн, Гость, Профессор! Мы опять отклонились от ТЕМЫ, наверное потому, что немножко пьяны. Тема - Мальчик".

СТУДЕНТ. Конечно, Мальчик! И нисколько мы не пьяны. Пинго! Приведи сюда Мальчика! Он - не мы!

ПИНГО. Разумеется, не мы. Он - не накопитель и не растратчик.

КОНЭРО (совсем пьян). А кто? Он?

Я. Дело Мальчика важнее его самого. Он - свидетель, который не знал,

О ЧЕМ свидетельствует, пока не заболел. Теперь все ясно, и послезавтра

я уезжаю.

СТУДЕНТ. Но вы-то еще не знаете, в чем дело! Так что, может, еще рановато вам отсюда убираться, а, свидетель свидетеля?

Я. Возможно. Но я все равно уеду.

Хватит с меня интимной жизни Города, решил я, засыпая. Завтра с раннего утра один, без гида и путеводителя, буду смотреть и смотреть без конца, до позднего ланча с Гутманом, после которого мы наконец поговорим (о чем?). А вечером пойду прощаться со Студентом - и все.

На следующее утро, поедая прессованную копченую рыбу в омлете, я вдруг почему-то подумал: а не лучше ли сейчас попрощаться со Студентом, ибо кто знает, сколько продлится разговор с Гутманом и застану ли я Студента вечером дома?

Студента я застал поздним утром, хотя и в постели, но вполне проснувшимся и пьющим кофе с коньяком.

"Жалко, что время зря тратите,- сказал он.- Я бы все равно вас сегодня нашел. Пейте кофе. Чистые стаканы и рюмки на кухонном столе рядом с холодильником. К легкому похмелью я отношусь так же серьезно, как и к тяжелому. Ну ладно, я сам покажу вам Северную Треть, а потом отвезу в Университет".