Роман Савов - Опыт интеллектуальной любви

— Родя, ты не поверишь — я по тебе соскучилась!

— Да ты что?

— А ты стал другим!

— Я давно стал другим, мы просто давно не виделись. Ты, кстати, тоже.

— Что тоже?

— Тоже стала другой.

— Какой? Расскажи-ка, расскажи!

Не мог же я ей сказать, что она подурнела.

— Ты похудела!

— Правда? — обрадовалась она. — Ты просто не видишь меня без одежды. Я толстая. После родов стала толстой, как корова…

— Куда пойдем?

— Куда хочешь! — она взяла меня под руку, и я повел ее.

— Можно было расценить ее слова, как намек, но это была Мартынова, поэтому не следовало обращать внимания на двусмысленность.

— Ну, что же, Света! Расскажи, как тебе супружеская жизнь.

— Плохо! — неожиданно ответила она, посерьезнев.

Я не стал расспрашивать, решив оставить все на потом.

Пока она болтала о том, как проходит жизнь в общежитии, как она не ладит со своей соседкой, какую она сейчас слушает музыку и как работает в касимовской средней школе, я обдумывал, куда бы ее отвести. Поблизости не было кафе. Все мало-мальски приличное было на площади Ленина, а мы двигались в противоположном направлении. И тут меня осенило: та самая забегаловка, в которой мы сидели с Тихоновым, Васей и его другом! Там дешево, непритязательно и тепло! А, учитывая скудость средств, лучшего места и представить нельзя!

— Давай куда-нибудь зайдем, погреемся, — словно прочитав мои мысли, проговорила, стуча зубами, Света.

Внутри было убого. Однако паче чаяния оказались здесь не только пьяные мужики, но и студенты.

Денег мне хватило только на две бутылки пива и пакетик кальмаров. Свете же было, похоже, все равно. Она с удовольствием уселась поближе к батарее, пригрелась и начала потягивать пиво, быстро поглощая и закуску, словно с утра не ела

Она рассказывала, а я слушал. Если быть точнее, делал вид, что слушаю. У меня была уникальная возможность подумать о своем, причем в присутствии Светы для Насти там не было места. Я все пытался ухватиться за мысль, которую, как казалось, углядел вчера, перед сном, даже хотел ее записать, решив, что завтра успею, а вот теперь, когда можно было бы додумать, она ускользает от меня, как "мысь" из "Слова о полку Игореве" — "по древу".

Когда-то я был бы счастлив, если б удалось посидеть с Мартыновой вот так запросто, попить пива, поцеловать ее, просто поговорить. А сейчас она для меня — чужой человек. И у меня не укладывается в голове, как мог я ревновать ее? Сейчас эта почетная обязанность принадлежит Демонической. А моя пустота означает, что "пройдет и это". Когда-нибудь в голове не будет укладываться и тоска по Насте… Когда-нибудь в голове не будет укладываться и то, что я был молод, что я был наивен и глуп, что я был весел и беззаботен, что я был!

Света жалуется на выпадение волос, на утрату красоты, на беспокойство грудного ребенка, на то, что ее соски потрескались и болели, на то, что муж перестал любить.

Мне не жаль ее. Все идет своим чередом. Так и должно быть.

Насладившись ее телом, муж утратил любовь, а, учитывая сложный характер Светы, утратил ее даже раньше, чем обычно бывает. Теперь же, когда ребенок причиняет ему столько беспокойства, ему на ум приходят мучительные факты: ребенок не его, он — неизвестно чей, Света вышла за него по-расчету…

Он приходит с завода, на котором вкалывает восемь часов, а дома его ждет задерганная, озабоченная домашними делами, жена, которой необходимо о многом подумать: об утраченной красоте, выпадающих волосах, дипломной работе, выпускных экзаменах, о том, что жизнь безвозвратно уходит, о том, что она больше никогда не будет танцевать! И он не выдерживает. Он ругается, орет, отчего ребенок начинает плакать "пуще прежнего", напивается, иногда уходит из дому к родителям. Он упрекает ее в том, что она не любит его. Он уже и сам не любит ее. "Любовная лодка разбилась о быт!" Это можно было предвидеть!

Тогда, в Кремле, когда Света объявила, что выходит замуж, я уже знал, к чему приведет ее жизненный путь. Впрочем, и это пройдет. Постепенно утрясется. Она закончит все же институт. Так или иначе уживется с мужем. Обретет "мещанское счастье". Но, слава Богу, без меня! А что же остается на мою долю?

— Да нет у тебя здесь никакой лысины!

(Она демонстрирует мне свою голову. Пряди уложены так, чтобы прикрыть выпавшие волосы).

И так с жизнью каждого из нас! Сначала — летний дождь, потоки теплой воды и жизнь, полная счастья и надежд, радостные утра, загадочные вечера. И неважно, зима ли сейчас или осень, лето или весна! А потом — выпавшие волосы и борьба за существование, попытка забыться в вине и сексе. Духовная смерть. Телесное разложение.