Трейси Шевалье - Новенький

– Натворить?

– Украсть что-нибудь, ударить, бросить камень.

– Это… – Ди не могла найти слов.

Она пыталась уяснить: он жил в квартире, а не в доме, как она и все ее друзья. Но ведь у них пригород. Тут почти нет многоквартирных домов.

– А что ваш консьерж?

– Он был неплохой, в общем-то. Некоторые консьержи его дразнили, но мой отец давал ему хорошие чаевые на Рождество, и это действовало. Правда, он никогда не ловил нам такси, даже если проезжала пустая машина, мы сами видели. Говорил, что нет свободных или машина едет по вызову. За все время, что мы там жили, я только два раза ездил на такси.

Сама Ди ни разу не ездила на такси – не было необходимости. Какая необыкновенная жизнь – ездить на такси!

– Расскажи мне еще про Гану, – попросила она, лишь бы слушать его.

Осей выпрямился.

– Что ты хочешь знать про мою страну? – спросил он. Упоминание о Гане, похоже, настроило его на более официальный лад.

– Ну… – Ди замялась, не уверенная, стоит ли произносить вслух мысль, мелькнувшую у нее, когда она услышала про Гану. Но он нравился ей – на самом деле нравился, – и она хотела быть с ним как можно более откровенной. – Правда, что там… едят людей?

Оу улыбнулся.

– Это в Папуа – Новой Гвинее . А не в Гане. Папуа – Новая Гвинея недалеко от Австралии.

– О! Прости.

– Все в порядке. У моей сестры Сиси в Риме была учительница, которая тоже так думала и поручила ей сделать доклад про каннибализм. Сиси репетировала свой доклад на мне, так что я в теме.

Это было еще более удивительно, чем история про консьержей и такси.

– Как будет каннибализм по-итальянски?

– Cannibalismo , – ответил он.

Ди рассмеялась, потом посерьезнела.

– Может, тогда ты мне объяснишь, почему люди едят друг друга. Я этого никогда не понимала. Это же чудовищно.

– Ну, самая первая причина – это нехватка еды. Например, случился неурожай, и люди голодают или оказались где-то без провизии. Ты слышала, как два года назад самолет потерпел крушение в Андах, и людям пришлось есть погибших, чтобы выжить?

Ди вздрогнула, она пожалела, что завела разговор на такую тему, но и переводить его на другую не хотела. Она никогда не говорила о таких серьезных вещах с мальчиком – да и с девочкой тоже.

– Но чаще всего каннибализм не связан с голодом, – продолжал Оу. – Люди едят людей, если победили их в бою, это военная добыча. Иногда съедают часть любимого человека после смерти. Так его возвращают снова в сообщество живых – это вроде реинкарнации с помощью собственного тела.

– Фу!

Оу тихонько усмехнулся.

– Мы в Гане танцуем и поем, если человек умирает, но не едим его!

Ди вспомнила, как ее дедушка лежал в открытом гробу в церкви Южной Каролины. Все было так торжественно и благоговейно, а ей жали новые туфли.

– Вы танцуете?

– Да. Большой праздник продолжается всю ночь, много еды, и музыки, и гостей. Семья покойного развешивает объявления, приглашает всех прийти. У нас тратят много денег на похороны – так же много, как на свадьбу.

Его акцент стал более африканским, когда он заговорил про Гану, гласные протяжнее, а голос выразительнее.

– Очень странно. Ты часто бываешь в Гане?

– Мы ездим каждое лето повидать бабушку с дедушкой.

– Тебе там нравится?

– Конечно.

– А где вы там живете, в городе или в деревне?

– И там, и там. У нас дом в Аккре и дом в дедушкиной деревне.

Ди хотелось спросить, был ли этот дом глиняной хижиной с соломенной крышей, как она видела на фотографиях про Африку в папином журнале «Нэшнл Джиографик»? Но она уже дважды села в лужу – с каннибализмом и с дашики, поэтому опасалась задавать вопросы, чтобы снова не обнаружить свое невежество.

Ди задумалась, о чем еще можно спросить. В наступившем молчании она вдруг осознала, что вот они сидят под кипарисами, а двор вокруг живет своей жизнью, но при этом каждый искоса поглядывает на них, наблюдает. Лучше бы они с Осеем гуляли, или лазали на «джунглях», или качались на качелях, чем сидели на месте.

– У вас там много диких животных? – Ди пришлось напрячься, чтобы задать столь простой вопрос, но разговор грозил иссякнуть, как это часто бывает, когда мальчик с девочкой внезапно осознают, что остались наедине друг с другом.

– Да. У нас водятся быки, бабуины, бородавочники, обезьяны. И еще много кого.

Ему вроде бы нравилось, что она задает вопросы, но сам он ни о чем ее не спрашивал. Правда, мальчики вообще редко задают вопросы – им больше нравится говорить, чем слушать, и действовать больше, чем разговаривать. Ди никогда не приходилось сидеть и разговаривать с мальчиком так долго.