Анна Бялко - Надкушенное яблоко Гесперид

– И брошь, – вдруг поняла Ирина. – Ведь это ему ты подарил панаину брошь?

– Да, – кивнул головой Илья. – Ему.

– Я поняла. Он так смотрел на эту мою брошь, с такой злостью. Я, собственно, потому и заметила. Вернее, не заметила, но... Слушай, а ты знал, что он будет на этом приеме? – вдруг спохватилась она.

– Конечно. Он приезжал в Москву по делам и я сам, можно сказать, выправил ему приглашение на вечер в посольство.

– Но зачем, Илья? Вернее, – все это как-то не укладывалось у нее в голове. – Зачем ты тогда привел меня? И, опять же, при чем тут эта брошка? Илья?

Она, насколько это было возможно в дурацкой машине, выпрямилась на сиденье и попыталась заглянуть Илье в глаза. Та мозаичная картина, которая складывалась в ее представлении из всех этих разрозненных кусочков, получалась настолько некрасивой, что верить в это упорно не хотелось. Нет, Илья не мог так с ней поступить. Сейчас все разъяснится.

– Прости меня, – Илья повернулся к ней лицом и правой рукой нашарил ее руку. – Я не удержался. Я понимаю, как все это для тебя сейчас выглядит, но соблазн был настолько велик... И то, что он в Москве, и ты, в твоем положении, и, в довершение всего, эта брошь... Ведь если бы я тебе сказал заранее, ты бы не согласилась? А так был шанс, что ты ничего не заметишь... Глупо, конечно. В свое оправдание я могу только тебе поклясться, что все это абсолютно никак не отразится на твоей жизни. Это я тебе гарантирую, все, что произошло, касается только меня.

– Этого еще не хватало! – вырвалось у Ирины. – Об этом и речи нет. Но все равно я не очень понимаю, зачем тебе это надо? Чего ты хотел добиться? И что ты говорил ему обо мне?

– Я представил тебя ему, как свою жену.

– Ну и глупо, – фыркнула Ирина. – При желании легче легкого проверить, что это не так.

– Да, но это неважно. Он видел меня с женщиной, женщина была беременна, на ней была моя фамильная брошь, я сказал, что это моя жена... Уверяю тебя, всего этого вместе совершенно достаточно, чтобы убедить и большего скептика. И это впечатление весомей, чем какие угодно записи любых метрических книг. И потом, я все-таки достаточно хорошо знаю самого Жоффруа. Он был потрясен. Ведь даже и ты заметила.

– Но подожди, Илья, я все равно не понимаю. Если настоящая брошь у него, то почему он так среагировал на эту? Он же не мог не знать...

– Ну, во-первых, строго говоря, мог. Ведь он здесь уже неделю, а брошка осталась в Париже, и теоретически я мог бы организовать что-то вроде похищения... Но дело не только, вернее, не столько, в этом. Эта брошь – она как символ, понимаешь? Для Панаи, для меня – и для него. То, что это фамильный фетиш, и то, что я в свое время отдал его ему, все это имеет крайне большое значение. Мы, видишь ли, вообще очень подвержены влиянию символов. Одно то, что сегодня он увидел меня с тобой, женщиной, само по себе сильный удар, а уж с учетом всех остальных моментов это просто нокаут. И то, что я отдал тебе эту брошь, даже неважно – ту самую, или специально заказанный дубликат, ведь никто не мог бы предположить или поверить в случившееся совпадение, это противоречит принципу бритвы Оккама.

– Принципу чего?

– Бритвы Оккама. То есть – не надо искать сложных объяснений, если существует простое. Гораздо естественнее предположить, что я, если и не украл настоящую брошь, то просто заказал копию. И отдал ее тебе, и через тебя – наследнику. Ведь Жоффруа всегда считал, что это место, как и эта брошь, безраздельно принадлежат ему. Этим он был как бы приобщен к нам – к компании, ко мне, к клану. Собственно, клана-то как раз никакого и нет, есть только я и компания, но все равно. И в компании его роль, по гамбургскому счету, гораздо больше моей – хозяин я только формально, и заниматься всерьез делами в последнее время мне было лень...

– Лень?

– Ну, или не хотелось, это то же самое, не имеет значения.

– Почему?

– Знаешь, я не уверен, что смогу тебе это внятно объяснить. Тут столько всего намешано... И личного, и в связи с делами компании. Паная всегда учила, что дело – это одно, а личная жизнь – другое, и смешивать это нельзя, но я, как последний дурак... Мы с Жоффруа нехорошо расстались в свое время. Были обиды, взаимные претензии, до сих пор сохранились какие-то личные счеты. И в то же время мы продолжали довольно тесно общаться, мы были связаны этой компанией, как цепью, я не мог уволить его, это слишком бы дорого обошлось, ущерб был бы невосполним. И потом, я еще сдуру написал когда-то завещание...

– В смысле – на него? На Жоффруа?