Бернард Вербер - «Древо возможного» и другие истории

– Я слежу за карьерой Бонасье с самого ее начала, когда он был еще мало кому известен. Мы с ним дружны, он часто ужинает в Елисейском дворце. Я всегда ценил его правдивость, остроумие, я люблю его стиль. Я каждый день читаю его колонку в «Прессе» и нахожу его статьи очень живыми.

– Вас не шокируют некоторые страницы?

– Нельзя вырывать эти выражения из контекста. Это разговорный язык, и всеми признанный писатель решился использовать его, заговорив на языке своих читателей. Я, например, никогда не присоединюсь к лицемерам, чернящим произведение Бонасье. Напротив, я поддерживаю его от всего сердца и, что бы ни случилось, останусь его верным поклонником. Повторю слова, которые столь дороги для него: «и во мне есть бунтарский дух».

– Ни в коем случае не желая портить вам столь редкие и драгоценные минуты отдыха, все же хотим спросить вас, господин президент: что вы думаете об этих угрозах забастовки, которые…

– Ну, а теперь я вас прерву. Обращайтесь к премьер-министру…

КАНАЛ НОМЕР ВОСЕМЬ. ЖУРНАЛ НОВОСТЕЙ. Бурная реакция публики на книгу Жана-Пьера Бонасье. Группа разгневанных феминисток захватила книжный магазин, чтобы выступить против «самопрославления законченного фаллократа». Они возмущены и самой книгой «Мои дорогие», и языком этого произведения, по их мнению, вульгарным и непристойным. И действительно, автор подробно описывает сцену феллации, сопровождаемую курением сигары и дегустацией виски. В любом случае шум вокруг книги знаменитого академика идет на пользу «Моим дорогим», поскольку за две недели она побила рекорд – миллион проданных экземпляров.

Но выслушаем же виновника события. Слово самому Жану-Пьеру Бонасье.

– В период застоя и спада люди хотят, чтобы им говорили о любви. Они устали от смертей, войн, покушений и несчастных случаев, о которых беспрестанно твердят газеты и телевидение. Коровье бешенство и СПИД – спасибо, хватит. И я своими личными воспоминаниями хочу поднять настроение моих читателей. Да наплевать на то, что несколько вольных сцен выводят из себя ханжей. Я не обращаю на это внимания. Я – бунтарь! Имеющий уши да слышит! И я хочу дать совет своим соотечественникам: делайте, как я, пускайтесь в отчаянные эксперименты, вы увидите, это прекрасно.

КАНАЛ НОМЕР ДЕВЯТЬ. НОВОСТИ. Вся страна парализована забастовками, миллионы взбешенных пассажиров скопились на вокзалах и в аэропортах, автомобилисты, близкие к истерике, бросают свои машины без горючего прямо на дороге, молодые призывники работают вместо мусорщиков, требующих поднять зарплату, и мы включаем одного из наших корреспондентов, находящегося на месте событий. Филипп Леру, вам слово.

– Да, Франсуа, я нахожусь на вокзале Монпарнас, где Анжелика, восемнадцатилетняя студентка, отчаялась купить билет и уехать на выходные домой. Как вы коротаете время, мадемуазель?

– Я читаю. Купила последний экземпляр «Моих дорогих» в киоске, как раз перед тем, как он закрылся. Сначала книга вызвала у меня некоторое отвращение, но теперь я думаю, что это великий роман. Я считала классических писателей занудами, а тут, напротив, я открыла для себя любовного авантюриста. Сцена, в которой автор на двух страницах описывает грудь девушки, а потом оказывается, что это бразилец-трансвестит, просто потрясает.

Сто лет спустя.

КАНАЛ НОМЕР ДВА. ПЕРЕДАЧА О ЛИТЕРАТУРЕ. «Век, произведение». Сегодня наша программа празднует сто пятьдесят лет со дня своего первого выхода в эфир, и мы решили посвятить этот выпуск великолепному произведению «Сговор дураков в белых халатах» Бертрана Аджемьяна. Для беседы мы пригласили в студию самого талантливого биографа того поколения и, в частности, знатока жизни и творчества Бертрана Аджемьяна, Александра де Бонасье. Александр, к сожалению, в нашем распоряжении нет ни видеоматериалов, ни интервью с Бертраном Аджемьяном, но вы имели счастье лично встречаться с его прапраправнучатой племянницей.

– Да, и она мне рассказала все о своем знаменитом родственнике. Бертран Аджемьян был провидцем. Он понял, что клонирование людей потрясет наше время. Он пытался предупредить людей об этом, но все издательства без исключения отказались печатать никому не известного автора. Бертран впал в такое отчаяние, что покончил с собой. После его смерти его матери удалось напечатать книгу за свой счет, но в то время произведение так и осталось незамеченным.

– Невероятно слышать это теперь, когда мы знаем, что эта книга включена в школьную программу и дети учат главы из нее наизусть.