Татьяна де Росней - Ключ Сары

— Она написала, что выходит замуж за человека по имени Ричард Дж. Рейнсферд. — Натали продиктовала фамилию по буквам. — Открытка датирована пятнадцатым марта тысяча девятьсот пятьдесят пятого года. Обратного адреса нет. Больше вообще ничего нет. Только это.

— Ричард Дж. Рейнсферд, — повторила я, записывая фамилию печатными буквами на ладони.

Я поблагодарила Натали, пообещала держать ее в курсе своих поисков и набрала номер Чарлы в Манхеттене. Трубку подняла ее ассистентка, Тина, попросившая меня немного подождать. Наконец я услышала голос Чарлы.

— Это снова ты, сестренка?

Я решила не тратить времени и сразу перешла к делу.

— Как вы ищете кого-нибудь в Штатах, какого-нибудь человека, который тебе нужен?

— По телефонному справочнику, — ответила Чарла.

— Так просто?

— Есть и другие способы, — загадочно прощебетала моя сестрица.

— Можно отыскать человека, который исчез еще в пятьдесят пятом году?

— У тебя есть номер карточки его социального страхования, номер автомобиля или хотя бы адрес?

— Нет. Ровным счетом ничего.

Чарла задумчиво присвистнула.

— Н-да, это будет нелегко. Может, и не получится ничего. Во всяком случае, я попытаюсь, у меня есть пара знакомых, которые могут помочь. Дай мне имя и фамилию.

В это самое мгновение я услышала, как хлопнула входная дверь и зазвенели ключи, брошенные на столик.

Мой супруг вернулся из Брюсселя.

— Я перезвоню тебе позже, — прошептала я и повесила трубку.

Бертран вошел в комнату. Он выглядел усталым и бледным, лицо его осунулось. Он подошел ко мне и обнял. Я почувствовала, как он зарылся лицом в мои волосы.

Наверное, мне следует сразу же признаться во всем.

— Я не смогла, — сказала я.

Бертран не пошевелился.

— Я знаю, — ответил он. — Мне звонил врач.

Я осторожно высвободилась из его объятий.

— Я просто не могла сделать это, Бертран.

Муж улыбнулся мне чужой, незнакомой улыбкой, в которой сквозило отчаяние. Он подошел к столику на колесах у окна, на котором мы держали спиртное, и налил себе бокал коньяку. Я обратила внимание, что выпил он его одним глотком, запрокинув назад голову. Жест получился грубым, и он меня напугал.

— И что теперь? — спросил он, со стуком опуская бокал на столик. — И что мы будем делать теперь?

Я попыталась улыбнуться, но поняла, что улыбка выглядит фальшивой и безжизненной. Бертран присел на диван, ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Потом он сказал:

— Я не могу смириться с мыслью о том, что у меня будет еще и этот ребенок, Джулия. Я пытался объяснить тебе это. Но ты не пожелала меня слушать.

В его голосе прозвучало что-то такое, что заставило меня пристально всмотреться в него. Он выглядел опустошенным и безвольным. На мгновение перед глазами у меня всплыло бесконечно усталое лицо Эдуарда Тезака, то выражение, с которым он рассказывал мне в машине о возвращении Сары.

— Я не могу запретить тебе рожать этого ребенка. Но я хочу, чтобы ты поняла, что я не могу с этим смириться. Этот ребенок погубит меня.

Мне захотелось пожалеть его, он выглядел таким потерянным и беззащитным, но неожиданно меня охватил гнев.

— Погубит тебя? — повторила я.

Бертран встал с дивана, налил себе еще коньяку. Я отвела глаза, чтобы не видеть, как он пьет.

— Ты когда-нибудь слышала о кризисе среднего возраста, amour? Вам, американцам, очень нравится это выражение. Ты была настолько увлечена своей работой, своими друзьями, своей дочерью, что даже не заметила, что со мной происходит. И через что мне пришлось пройти. У меня сложилось впечатление, что тебе все равно. Это правда?

Я молча смотрела на него, не веря своим ушам.

Он прилег на диван. Медленно и демонстративно, глядя в потолок. Раньше я никогда не замечала за ним столь нарочитого поведения. Кожа у него на лице была морщинистой и помятой. И внезапно я поняла, что смотрю на постаревшего Бертрана. Молодой Бертран исчез. Он всегда буквально лучился энергией, силой, обаянием, молодостью. Он был из тех, кто просто не может сидеть на месте, пребывая в постоянном движении, поиске новых впечатлений и ощущений. А мужчина, на которого я сейчас смотрела, казался бледной тенью себя прежнего. Когда же это случилось? Почему я ничего не заметила? Бертран и его заразительный смех. Его шутки. Его смелость и дерзость. Это ваш муж, в священном ужасе шептали люди, шептали с завистью, пораженные его бьющей через край энергией. Бертран на вечеринках, на обедах, на любом мероприятии всегда оказывался в центре внимания, но никто не возражал, ведь он был очарователен. Бертран. Как он смотрел на меня, с волшебным блеском в голубых глазах и своей дьявольской улыбкой!