— Эту девочку, — прошептала она, — увезли на смерть. Не знаю, где и как, но она умрет. Они не пожелали нас слушать. Мы пытались подпоить их, но они сохранили ясные головы. Они оставили нас в покое, но забрали Рахиль.
По морщинистым щекам Женевьевы ручьем текли слезы. Она в отчаянии покачала головой, схватила Жюля за руку и прижала ее к груди.
— Мой Бог, куда катится наша страна!
Женевьева жестом подозвала девочку к себе и накрыла ее маленькую ручку своей дряблой и мягкой старческой ладонью. Они спасли меня, думала девочка. Они спасли меня. Они спасли мне жизнь. Может быть, кто-нибудь, похожий на них, спас Мишеля, спас маму и папу. Может быть, не все еще потеряно.
— Маленькая Сирка! — вздохнула Женевьева, сжимая пальцы девочки. — Ты так храбро вела себя внизу.
Девочка улыбнулась. Это была светлая, мужественная улыбка, и она тронула души пожилой супружеской четы.
— Пожалуйста, — попросила она, — больше не надо называть меня Сиркой. Это мое детское имя.
— И как же мы тогда должны называть тебя? — спросил Жюль.
Девочка расправила плечи и гордо задрала подбородок.
— Меня зовут Сара Старжински.
Возвращаясь из квартиры, куда я решила наведаться, чтобы посмотреть, как идет ремонт и поговорить с Антуаном, я остановилась на углу рю де Бретань. Мастерская по-прежнему находилась здесь. И plaque [46] Мемориальная табличка.
тоже, напоминая прохожим, что сюда согнали евреев, живущих в третьем arrondissement, шестнадцатого июля сорок второго года. Отсюда их перевезли на «Вель д'Ив», а потом отправили в лагеря смерти. Здесь началась одиссея Сары, подумала я. Вот только где она закончилась?
Стоя на углу и не обращая внимания на уличное движение, я как наяву видела Сару, идущую по рю Сантонь тем жарким июльским утром с матерью и отцом, в сопровождении полицейских. Да, я буквально видела все происходящее, видела, как их загоняют в мастерскую, прямо здесь, рядом с тем местом, на котором я стояла сейчас. Я видела милое продолговатое личико, ощущала ее страх и непонимание. Прямые волосы, собранные на затылке в конский хвост, слегка раскосые глаза цвета бирюзы. Сара Старжински. Может быть, она еще жива? Сейчас ей, наверное, уже за семьдесят, подумала я. Нет, скорее всего, ее уже нет в живых. Она исчезла с лица земли вместе с остальными детьми «Вель д'Ив». Она так и не вернулась домой из Аушвица. Она превратилась в горсть праха.
Я развернулась и пошла к машине. В лучшем стиле американских водителей я не умела управляться с ручной коробкой передач. Поэтому я остановила свой выбор на небольшой японской модели с автоматической трансмиссией, которая вызывала у Бертрана презрительную улыбку. Я практически никогда не ездила на ней по Парижу. Добраться куда-либо на автобусе или метро, которые работали безукоризненно, было намного легче. Я считала, что в городе мне машина не нужна. Бертран насмешливо относился и к этому моему чудачеству.
Сегодня после обеда мы с Бамбером собирались наведаться в Бюн-ла-Роланд. Некогда деревушка, а теперь городок, располагалась в часе езды от Парижа. Сегодня утром вместе с Гийомом я была в Дранси. Бывший концентрационный лагерь находился совсем рядом с Парижем, зажатый между серыми и унылыми пригородами Бобиньи и Пантен. Во время войны из Дранси, являющего собой центральный узел французских железных дорог, в Польшу отправилось более шестидесяти поездов. Только когда мы прошли мимо большой современной скульптуры, установленной в память о жертвах, я осознала, что в лагере и сейчас кипит жизнь. Мы встретили женщин с детскими колясками и собаками, повсюду играли и перекликались дети, ветер шевелил занавески на окнах, а на подоконниках в горшках росли цветы. Я была потрясена до глубины души. Как можно жить в этих стенах? Я поинтересовалась у Гийома, знал ли он об этом. Тот утвердительно кивнул головой в ответ. По выражению его лица я заключила, что он очень волнуется. Вся его семья была депортирована отсюда. Ему нелегко было вновь прийти на это место. Но он захотел составить мне компанию и таки настоял на своем.
Смотрителем мемориального музея Дранси оказался усталый мужчина средних лет по фамилии Менецкий. Он ждал нас перед входом в музей, который открывался, только если кто-нибудь звонил смотрителю и договаривался о встрече. Мы медленно прошлись по небольшой, просто обставленной комнате, разглядывая фотографии, заметки, карты. На витрине под стеклом лежало несколько желтых звезд. Я впервые увидела, как они выглядят в натуре. От их вида мне стало не по себе, и у меня закружилась голова.
Читать дальше