Юлия Вознесенская: Утоли моя печали

Ну, значит, будем гулять по холоду для восстановления здоровья, — сказал он.

И они до самого обеда гуляли по больничному саду. О музыке они не говорили — Роман решил отложить музыкальное воспитание Юли на вечер, но зато беседовали всем на свете. Выяснилось, что невежественная, как он думал, девочка хорошо разбирается в ботанике, так что лекция была не о композиторах, а о растениях.

— Смотрите, вот это молодой каштан! Он скоро выпустит листочки, а потом зацветет.

— Откуда вы знаете? Вы уже были здесь раньше и видели, как он цветет?

— Нет, меня положили сюда осенью, когда все деревья были голые.

— Так почему же вы думаете, что это каштан, а не дуб или липа?

— Ну что вы, у дуба и липы совсем по-другому растут ветки! Видите, почти каждая веточка отходит от ствола сначала вверх, а потом изгибается книзу и на самом конце снова поднимется кверху?

— Вижу — латинской буквой S.

— Точно! Такие ветки бывают только у каштана. У него очень тяжелые цветы, они наклоняют ветку вниз, но сами тянутся вверх — к солнцу. А под каштаном видите вон ту травку? Это мускарики!

Юля присела на корточки над какой-то жесткой на вид темно-зеленой торчащей травкой. Вид у нее был при этом серьезный, сосредоточенный и потешный. Роман не выдержал и тихонько засмеялся. Юля подняла на него удивленные глаза:

— ЭТО Вы надо мной смеетесь или над названием?

— Ну что вы, Юля! Название очень даже милое: «мускарики» звучит почти как «сухарики».

Юля продолжала смотреть на него серьезно и выжидательно.

— В этом колпачке и халатике вы ужасно похожи на садового гнома — вот почему я засмеялся.

— Знаете, в Германии и Австрии в садах ставят глиняные фигурки гномов-садовников: они будто бы копают землю, поливают цветы, сажают их.

Юля подумала и решила не обижаться; она снова склонилась к мускарикам, потрогала ростки и сказала:

— Похоже, что они расцветут раньше, чем зацветет каштан. А знаете, у них есть еще другое название — «мышиный гиацинт».

— Тоже неплохо.

— Мускарики и вправду похожи на гиацинты, только маленькие. А еще бывают водяные гиацинты. — Тут она сделала страшные глаза.

— Они растут в тропических болотах и заводях, и в них любят прятаться крокодилы!

Какой-нибудь индус захочет собрать букет гиацинтов для своей девушки — а оттуда на него крокодил смотрит! Ужас, правда?

— Совершенно неописуемый ужас! А откуда вы все это знаете, Юля?

— Из книг, конечно! Я очень люблю читать книги о растениях.

— Хотите стать ботаником?

— Нет. Если меня вдруг вылечат, то я стану обыкновенным садовником и буду работать в каком-нибудь большом красивом парке. Я могла бы стать очень хорошим садовником…

«А я мог бы стать очень хорошим музыкантом» — подумал Роман, но вслух этого говорить не стал.

Они гуляли долго, до самого обеда.

***

Вечером Роман сразу после ужина спустился в конференц-зал, заранее перенес к роялю стул из-за кафедры и поставил его рядом со своим. Потом сел и стал ждать Юлю. Она пришла, увидела второй стул, заулыбалась и сразу же уселась на него, оправляя полы халата. Роман спросил:

— Ну что, готова заниматься в музыкальном ликбезе? — В саду они незаметно перешли на «ты».

Готова! — кивнула Юля. Я хочу узнать про композитора Сергея Рахманинова.

— Про Рахманинова? Почему именно про него? — удивился Роман и тут же вспомнил, Рахманинов умер от рака легких. Но ответ Юли удивил его еще больше.

— Я читала, что растения очень хорошо растут под музыку Сергея Рахманинова. Вот мне и интересно — почему?

— Садовая ты голова! — засмеялся Роман и погладил Юлю по короткому ежику. Но тут же испугался и осторожно убрал руку, ведь там, под чуточку колючими светлыми волосами Юли, притаилась она, «черная звезда», злая и коварная опухоль: вдруг Юле неприятно или больно любое, даже самое осторожное, прикосновение к голове? Но она только доверчиво улыбнулась ему. И тогда он начал играть Первый фортепианный концерт Рахманинова. Играл и наблюдал искоса, как внимательно слушает его Юля. Играл он неважно, даже, честно сказать, совсем плохо играл, но то, как его слушала Юля, помешало ему огорчиться. Она не просто слушала, а явно вслушивалась в себя, стараясь понять, что в ней происходит под эти ровные звуковые ряды, переливающиеся, задумчиво мерцающие, как влажная листва в саду под лунным светом… Теперь она была похожа уже не на садового гномика, а на серьезного и печального эльфа: по крайней мере, именно таки ми представлял эльфов Роман, когда читал фэнтези. Глаза у Юли были большие и с такими огромными ресницами, что было сразу видно — ресницы у нее длиннее волос. Он решил, что это не просто красиво, а по-настоящему волшебно.