Юлия Вознесенская: Утоли моя печали

— Ну вот, теперь понятно. Что хоть за книгу-то ты читала?

— Не помню. Там на обложке что-то про Добро и зло было написано.

— Господи, уж название-то можно было как следует запомнить! Эта работа Ницше называется «По ту сторону добра и зла».

— Во-во, так она и называлась!

— И зачем вам, таким вот, Ницше, когда вы на практике до всего сами доходите? Ты хоть понимаешь, что сама оказалась по ту сторону добра и зла?

— Чего ж не понять, в натуре. Тут ведь даже света нет, какое уж добро.

— Я не про сейчас говорю. Интересно, Наташа Звягина, а что ты считаешь добром?

— А то вы не знаете? Добро — это бизнес, недвижимость и главное — деньги, конечно! Лучше всего баксы.

— Экая же ты троглодитка, Наталья! А что ж в таком случае, по-твоему, зло?

— А вот когда не ты, а у тебя отнимут баксы — вот это и есть зло.

— Нет, ты не просто троглодитка — ты каннибалка!

— Меня ругаете, а сами вон какими словами выражаетесь — непонятой сплошные!

— Ты, между прочим, тоже употребляешь непонятные для меня слова. Но я-то свои слова могу объяснить, в отличие от тебя. Все эти «крутые», эти «новые русские», и сами не знают значения и половины тех слов, которые употребляют, не говоря уже об этимологии…

— Ну, вы вааще даете: эти мологии, те мо-логии… Троглодиты, каннибалы какие-то… Это, по-вашему, русский язык? Сами не знаете, что говорите!

— А я тебе объясню, что я сказала: троглодит — это первобытный пещерный человек, а каннибал — людоед.

— Оскорбляете, значит… А мологии — это кто?

— Кто-кто?

— Ну, вы вот сказали: эти крутые, эти новые русские, эти мологии… Чего смеетесь-то?

— А ты что, разве обижаешься, когда над тобой смеются?

— А то!

— Уже легче. Я вот чего не пойму, Наталья Звягина: когда я к тебе в агентство пришла, ты ведь со мной совсем другим языком разговаривала, человеческим.

— Шеф составил для нас разговорник аж на три страницы и велел выучить. «Я полагаю, вы с хозяином квартиры найдете общий язык и придете к обоюдному согласию». Он, этот разговорник, у меня в столе лежал: если надо чего вспомнить — выдвинь ящик и загляни.

— Замечательно. А без шпаргалки ты не можешь разговаривать нормальным человеческим языком?

— Да что вы, вааще, измываетесь надо мной, в натуре? Что я, не человек, что ли? Как умею, так и говорю…. мать!

— Наталья, если ты хочешь, чтобы я с тобой разговаривала, то, прошу тебя, давай без этих идиом.

— Опять ругаетесь. Я вот не говорю слов, которых вы не понимаете!

— Наталья, да ты сама не понимаешь половины слов, которые произносишь.

— Это как это?

— Да вот хотя бы этот «блин». Что это за блин такой? Где его пекут и с чем его едят?

— Да просто все так говорят, для связки слов.

— А к настоящим блинам какое отношение имеет этот «блин»?

— А кто ж его знает…

— Так вот, моя дорогая, послушай теперь меня. Ваш «блин» появился в те времена, когда приличия в языке еще старались соблюдать. Изобрели его мужики, ругающиеся матом, для тех случаев, когда рядом находятся дети, женщины или даже начальство, чтобы и душу отвести и не произносить вслух ругательство на букву «б».

— Ну да, блин!? Ну, вы даете… Это ж надо, вот никогда бы не подумала. Интересно!

— Тебе в самом деле интересно?

— А то!.. А можно я опять рядом с вами пойду?

— Избави Бог!

— А вы в Бога-то верите?

— Верю.

— Плохо вы в Него верите! Вот моя прабабка была верующая, так она всех прощала и никогда ни на кого не сердилась.

— Хорошая у тебя была, значит, бабушка?

— Да не бабушка, в натуре, а ПРАбабушка! Бабка-то у меня так себе была, училка вроде вас. Я ее и не знаю почти, ей некогда было внучкой заниматься. А баба Нюра и ее нянчила, и мою мать и меня еще успела! Так вот она на людей сердиться как бы совсем не умела. Это была такая типа святая женщина!

— А где сейчас твоя баба Нюра? Жива она?

— Давно померла, когда я еще в третьем классе училась.

— Она на пенсии была?

— На пенсии.

— Мне один знакомый учитель, когда я пожаловалась в учительской, как ты меня обманула, рассказал, что есть такие «лохотронщики», которые специализируются на старушках-пенсионерках. Являются к ним на квартиру в день получения пенсии, разыгрывают с ними какие-то фальшивые лотереи и выманивают их жалкие пенсии целиком, оставляя одиноких старушек без копейки в кошельке.

— Ну, блин, я б таких поубивала!

— А к тебе в агентство, надо полагать, приходили снимать квартиры исключительно новые русские, у которых денег куры не клюют? Ты им особняки за две тысячи рублей в месяц рублей предлагала в Англии или на Бермудах.