Пабло Туссет - Лучшее, что может случиться с круассаном

– Да.

– Так, он наверняка ее у тебя попросит. Что еще? А, да! В котором часу уходит консьерж?

– В половине восьмого.

– Прекрасно. Надеюсь, я ничего не забыл. Повтори все, что я сказал.

– Моя сестра Лали уже два дня как пропала. Дома ее нет, на работе она не появляется, и мне вообще нигде не удалось ее найти. Поскольку ты мой муж, то, видя, что я озабочена, решил нанять детектива, чтобы он разобрался. Мы не хотим, чтобы родители что-то узнали, поэтому просим его быть в этом смысле осторожным. Ничего не забыла?

– Только одно: мы хотим, чтобы он был осторожен не только с твоими родителями, но и вообще, понимаешь? И еще мы не хотим, чтобы ее сослуживцы и приятели знали, что мы ее ищем.

– А что мне делать, если он спросит, с кем она общается и какие у нее отношения с мужчинами?

– Ты знаешь ее знакомых или какого-нибудь ухажера, не считая Себастьяна?

– Н-нет. Несколько лет назад у нас были общие подруги, но теперь…

– Ладно, если он тебя спросит, ты так и ответь. Повторяю, тебе лучше быть во всем откровенной, кроме связи с Себастьяном. А если в какой-то момент не найдешься, как отреагировать, притворись, что сбита с толку, или отвернись, как будто хочешь скрыть слезы, а я буду тут как тут.

– Можно я выпью еще виски, пока он не пришел?

Я подумал, что даже, пожалуй, лучше, если она еще выпьет. Чем меньше она будет дергаться, тем лучше.

– Вьшей.

– А тебе еще налить?

– Я обычно не пью до вечера. Слушай, ты не против, если я на минутку спущусь в подъезд и переверну карточку почтового ящика? На тот случай, если он вздумает проверить имя или еще что… А ты пока предупреди Веронику, чтобы не пускала детей в гостиную.

Она не повернулась, наливая себе вторую порцию, но кивнула. Странно было подумать, что это та же Lady First, которая едва встречалась со мной взглядом на рождественских ужинах в доме моих Досточтимых Родителей. Она подчинилась мне, как послушная девочка, которая доверяет своему папе и просит у него разрешения выпить виски. Я думал об этом, пока ждал лифта, но как только дверцы открылись и я увидел себя в зеркале, то расхохотался, и хохот эхом раскатился по лестничной площадке: в зеркале отражался я как Доверенное Лицо и Представитель Урбанизма, едва ли не копия моего Неподражаемого Братца. Хороша шутка.

С табличкой на ящике пришлось немного повозиться. Она крепилась винтом, который наполовину удалось отвинтить кольцом от ключей. Потом мне пришло в голову, что лучше вообще убрать ее: совсем без таблички будет естественнее, поэтому я снял ее и положил поверх ящиков.

Когда я вернулся, на часах в гостиной было уже без пяти восемь. Похоже, Lady First решила схитрить и налила себе еще порцию виски, ее стакан был слишком полон даже по сравнению с первым. Я ничего не сказал и принялся внимательно разглядывать гостиную, пытаясь увидеть ее глазами Робельядеса. На верхней полке книжного стеллажа бросалась в глаза фотография в рамке, изображавшая моего Неподражаемого Брата и его супругу десятью годами моложе, одетых как новобрачные. Полагаю, что у The First и меня должно быть определенное сходство, но не такое, чтобы нас можно было спутать.

Я положил фотографию лицом вниз.

– Лучше ему ее не видеть.

– Мне страшно, – неожиданно проговорила Lady First.

– Страшно чего?

– Что я что-нибудь ляпну. Ты уверен, что мы ничего не забыли?

– Когда врешь, надо оставлять место для импровизации. Когда человек говорит правду, он тоже сомневается, разве кет? Ошибается и поправляет себя. Точно так же, как когда врет. Поверь мне, у меня есть опыт.

Я снова уселся в кресло и допил остатки виски. Lady First села напротив точно в такой же позе, что и накануне.

– Знаешь, редкий ты тип… Хотела бы я знать, кто ты на самом деле.

Боже святый. Признания в полумраке. Я пожал плечами.

– Я такой, как ты видишь.

– Но сейчас ты кажешься каким-то другим. Не знаю, как сказать, у меня всегда было ощущение, что ты… человек с двойным дном.

– Вот и хватит об этом. Каждый живет в мире, который сам для себя строит; в твоем мире у меня двойное дно – и баста.

Она на мгновение задумалась, пристально на меня глядя.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что реальность – всегда вымысел.

В знак несогласия она подняла бровь, но меня спас колокольчик, а точнее говоря, режущий слух звонок домофона. Я сделал ей знак, чтобы она ответила, и проводил до двери. «Откройте, пожалуйста, сеньора Молукас. Это Энрик Робельядес», – обратился мужской голос к Lady First. В ответ она просто нажала на кнопку. Я видел, что она держится все еще немного напряженно, и сделал ей последнюю инъекцию бодрости.