Анатолий Байбородин - Деревенский бунт [Рассказы, повести]

А той ночью у лесника корова отелилась. Лесник телка принял и положил на печь подле Хитрого Митрия. Дальше, паря, ночуют.

Ладно… Ещё петухи не голосили, просыпатся Хитрый Митрий: ёкарный бабай, под боком телок полеживат! Мокренький ишо. И мордочкой-то в Митрия тыкатся, вымя ищет… Но тут уж Хитрый Митрий возрадовался, дескать, вот и отелился… Тихонечко с печки слёз – и ходу. Даже, паря, сапоги с ногами на радостях забыл. Ага…

Но в село идти, паря, боится – у лесника язык долгий, по всему белу свету растреплет. Разнесёт, как сорока на хвосте, мол, Хитрый Митрий гостил на заимке и отелился. Решил лавочник за кордон [152] Кордон – граница. махнуть, к бусурманам [153] Бусурмане – иностранцы, нехристи. податься. Но чо, паря, пошёл…

А лесник утром просыпатся, глянул, паря, на печь и обомлел: телок-то ноги лижет, которы в сапогах… Лижет и лижет, и вся морда красная.

– Мамочки родны! – Лесник-то страсть как испужался и ревёт: – Мамочки родны!.. Телок-то наш Хитрого Митрия съел!.. Одне ноги остались…

Ладно, чо делать?! Лесник-то мужик был простой, бесхитростной, пошёл в деревню на телка заявлять. Дескать, такой-сякой и разэтакий, коммерсанта съел.

Пришёл в село… Но, это, паря, уже друга история. Чайком отпотчуешь, може, глядишь, и поведаю…

…Вот и в селе Ботало мужики привадились пить. По первости, паря, на самогон налегали. А тут прикатил к нам из Иркутского барыга, по-нонешнему – коммерсант. Мужикам тормозну жидкость привёз, дескать, кондяк армянской, а это, мол, царска водка – жидкость для мытья стёкол. Прихватил и жувачку американску, чтоб без закуси не пили, а то окривеешь.

У троих мужиков с того кондяка и царской водки зубы выпали, волосы вылезли. А жувачкой закусили – нутро слиплось. Едва отвадились…

А у нас на деревне жил о ту пору хитромудрый воробей, звали его Ерофей. А по праздничкам дак и «Ерофей Палыч». И вот, значит, Палыч Ерофей важно похаживат с жёнкой, по-хозяйски высматриват овсяные зёрна в сухом назьме [154] Назём – навоз. . Приметит, сам не клюёт, бабе отдаёт. Беседуют, паря… Ерофей Палыч закручинился, об мужиках переживат:

– Чо же они, мужики-то, не прижучат спекулянтов?! Чо же на их управы-то не найдут?!

– Боятся, Ерофей Палыч… – жёнка отвечат.

– Тьфу!.. – Ерофей Палыч от досады аж смачно сплюнул. – Тьфу!.. Барахла. Кого там бояться?! Доведись мне… – Ерофей Палыч аж грудь растопоршил. – Дак я бы…

– О-ой, не свисти, – жёнка-то усмехатся. – Сидел бы уж, не чирикал.

– Да?! – Ерофей Палыч гневно прищурился на жёнку. – Посмотрим… Счас увидишь, как я этого барыгу…

Да с этими словами, паря, и полетел по деревне.

А коммерсант о ту пору выгружал из легковушки армянский кондяк и царску водку, а был коммерсант лысый. Тут Ерофей Палыч дерзко подлетел да прямо ему на лысину и… Варнак [155] Варнак – разбойник, хулиган. , конечно… Вытер барыга лысину платочком и говорит:

– Хо-ро-шо, что ко-ро-вы не летают…

А Ерофей Палыч над им кружится и чирикает сердито:

– Да, паря, жаль, что коровы не летают!.. Унавозили бы тя по уши…

Барыга так перепужался!.. Так перепужался!.. Думат, голос с небес. А тут… сто лет будет жить на помине… корова-то мимо и летела… Ага…

Тут коммерсант, даже не умывшись, схватил кондяк и царску водку – да так по уши в назьме и дёру из Боталы. А воробей Ерофей прилетел к жёнке, а та глядит на муженька – наглядеться не может! Герой!..

Жили в Ботало и русские, и буряты. Жили ладом. Иные переженились промеж себя и родили поболтов – крови поболтаны, и прозвали поболтов гуранами, на манер таёжных козлов. И жил у нас, паря, тракторист гуран – трудяга, каких ноне не сыщешь днём с огнём, а ночью с лучиной. И дородный такой, с чёрными, охальная смоль, густыми волосами, и с лица чернее головёшки… Поминаю его, паря, и диву даюсь: это пошто же ему дали такую улишну кличку – Сашка Ромашка. Он походил на ромашку, как его трактор на цветок василёк. Так его до старости и звали Сашка Ромашка. Ну, Ромашка да Ромашка… Хорошо хоть не Рюмашка. И такой в Ботало жил – Пашка Рюмашка.

А прозвище Ромашка прилепилось к Сашке в школьные годы. Учителка – нездешняя, беженка из Латвии, шибко, паря, изнежена была. И вот как-то вызыват она родителев Сашки, а те летовали и зимовали в степи, баран дак пасли. Скричала она, значит, евойных родителев и говорит отцу:

– Надо вашему Саше почаще голову мыть – пахнет.