Айрис Мердок: Зеленый рыцарь

Беллами сидел в своей спальне. Перед ним на кровати лежали письма, присланные отцом Дамьеном. Анакс устроился там же на кровати, частично на этих письмах, и поглядывал на Беллами, щуря свои озорные синие глаза и слегка пошевеливая пушистым хвостом, когда на нем останавливался взгляд хозяина. Пес принял позу, которая очень нравилась Беллами: разлегся во всю длину, вытянув задние лапы.

— Подвинься-ка, Анакс, — сказал Беллами и, вытащив из-под собаки письма, аккуратно разложил их.

В самый последний момент он все же решил захватить с собой эти письма. Сначала ему хотелось уничтожить их, поскольку они очень сильно расстраивали его. Беллами подумал, что так и не узнал Питера. Почему же все так запуталось? Кажется, потребуются годы, чтобы разобраться во всем, что произошло. Но чем он будет заниматься в будущем, как будет существовать, не может же он просто все забыть? А если забудет, то как сможет выжить после этого? Он может превратиться в вялую сонную тварь типа жабы. Однажды Беллами приснился жуткий сон, в котором он лежал на земле, насквозь пропитанный водой, превратившись в какое-то длинное, серое и безрукое существо, а люди равнодушно ступали по нему. Этот сон неожиданно навеял ему воспоминания о другом, более давнем сне, в котором он был Падающей звездой. Но каков смысл этой Падающей звезды и как связан с ней архангел Михаил, опирающийся на свой меч и довольно высокомерно поглядывающий на страдания осужденных? Беллами привез сюда чистый блокнот, намереваясь переписать кое-какие письма. Но, вновь принявшись просматривать их, он вдруг с глубоким волнением понял, что невольно читает и перечитывает лишь некоторые отрывки, словно они представляли собой часть какой-то длинной единой литании, ему даже слышался новый ясный голос далекого наставника, которому он бормотал свои ответы.

За долгие годы жизни ты погряз в мирских заблуждениях, ты не станешь святым, отказавшись от мирских удовольствий, нет смысла ждать божественных откровений или знаков, себялюбивое трепетное волнение ты ошибочно принимаешь за благоговение, твое смирение омрачено чарами мазохизма, а темная внутренняя пустота заполнена мраком мечущейся души. Описывая конец этого пути, ты воображаешь, что достиг его, тебя вдохновляет магия, но она противоречит истинному пониманию, ты полагаешь, что монашеская жизнь подобна смерти, но ты будешь жить и страдать. Путь Христа труден и прост, изнурителен путь аскетизма. Мы постигаем незримое посредством зримого, но создание идолов и божественных образов порождает губительные заблуждения. Мучения паломников могут поглотить целую жизнь и завершиться безысходным отчаянием. Твое стремление к страданиям ведет к успокоительной дреме. Ложный бог наказывает, истинный Бог сражает наповал. Откажись от порочных мыслей, источник терзаний нельзя лелеять, как домашнего питомца, ты не вправе карать себя за грехи, просто избавься от них. Выйди в мир и помоги ближнему, будь счастлив сам и приноси радость окружающим — вот твой истинный путь. Затворничество не для тебя, успокойся и смирись, осознай скромность людских возможностей, стремись к добродетели, очищающей поиски любви, молись неустанно, живи в своем мире и ищи Господа в своей собственной душе.

Обдумав очередные советы, навеянные посланиями мудрого наставника, Беллами отложил последнее письмо (он просматривал их, не особо обращая внимания на хронологический порядок) и смахнул нежданно выступившие на глазах слезы. Из груди его вырвался глубокий и долгий вздох.

«Конечно, — размышлял он, — когда-нибудь я приеду к нему и поклонюсь до земли на русский манер. Только, увы, мне не удастся найти его, мне даже нельзя искать его, он велел мне не ждать и, более того, не искать никаких знаков. Я должен считать, что он исчез окончательно, ушел навеки. Теперь он, должно быть, господин Дамьен Батлер, и мне не суждено больше увидеть его. Не знаю, возможно, у него даже иное мирское имя, и он стал, к примеру, мистером Джоном Батлером или мистером Стэнли Батлером. Каким мучительным должен быть для священника отказ от той чарующей власти… чарующей, да, он опасался ее, власти над душами. Уж если он впал в отчаяние, то что же ждет меня? А разве он не объяснил мне? Не ищи уединения, иди и помогай ближним. Наверное, я так и поступлю. Трагедия закончена… почему я считаю это трагедией… он понял бы меня, он сам прошел через такие испытания, и он осмыслил нечто такое, чего я никогда не узнаю».