– Может, мы поговорим об этом позднее, когда…
– Нет. Давай поговорим сейчас.
Я услышал гудение воздуха, взорвался четвертый снаряд, на сей раз на дороге перед нами.
– Стефан!
– Давай поговорим о том, как ты унизил меня перед теми, кого я знаю.
– Стефан, прости меня, прости меня, прости меня.
– Ну да, конечно, извиняешься. Теперь ты извиняешься. Теперь, когда думаешь, что умрешь, ты чертовски извиняешься. Но тогда ты ни о ком, кроме себя, не думал…
Нервничая, я оглядывал деревья вокруг, ожидая, что из-за любого ствола раздастся вдруг автоматная очередь. Так, значит, вот каков на самом деле будет конец: на разбитом снарядами проселке на меня кричит вояка, а в желудке у меня все еще пусто. Спасибо вам, Макс. Большое спасибо, что придумали, на что отвлечь Эллен, что свели меня с другом детства, который стал наемником и который жаждет меня ошельмовать перед тем, как миномету представится шанс меня прикончить.
– Нам действительно следовало бы съехать с дороги.
– Знаете, Стефан, а Марк, по-моему, прав.
Стефан, не моргая, уставился на Эллен, и втроем мы слушали завывание еще одного летящего к нам снаряда.
– Отлично, – сказал он. – Съехать с дороги.
Включив рацию, он рявкнул приказ. Слева от нас еще что-то взорвалось, и мы свернули в лес, а потому пробивались теперь через подлесок вниз по склону, проламываясь через побеги, прыгая по поваленным стволам, пересекая прогалины, к тому, что ждало у подножия холма. Мы с Эллен не могли сдержать визга: издавали «Уооооооааааааааа!», исходивший все глубже и глубже из недр желудка, пока этот звук не попал в тон с ревом перенапряженного мотора, рычащего у нас под сиденьями. Съехав к подножию лесистого склона, мы носом вперед обрушились в глубокий овраг, потом выкарабкались и поднялись на насыпь. Вскоре мы снова оказались на дороге, которая через несколько минут вывела нас на открытое пастбище. Стефан крутанул рулевое колесо, машина выровнялась, остальные бронетранспортеры быстро выстроились за нами.
– Теперь мы в безопасности, – негромко сказал Стефан, как человек, которые знает, каково это, когда небезопасно, и видит разницу.
Он объяснил, что зоны боев всегда состоят из «рискованных ситуаций», особенно такие жалкие, как эта: несколько минометов на холмах, пара снайперов в ущелье, но на равнинах – ничего. В такой мелкой, бессистемной войне, как эта, на равнине безопаснее всего. Я произносил «о!», «да?» и «правда», как мне казалось, в подходящих местах.
Мне словно бы снова стало четырнадцать лет. Я опять очутился в саду при доме на окраине и смотрел, как он танцует медленный танец, положив руки на попку какой-нибудь глупой девчонки, и брюки у него оттопыриваются с похотливой жадностью. Он снова был мужчиной, а я – мальчишкой, которого надо спасать. Который увяз по уши. Который молит о помощи.
– Удовольствие получаешь, да? – спросил я.
– Ты о чем?
– Получаешь удовольствие, спасая меня? Тебе всегда нравилось мной помыкать.
– Я делаю мою работу.
– Черта с два! Ты разыгрываешь крутого. Тебе всегда надо было разыгрывать из себя крутого.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Бассет? – сняв руку с рулевого колеса, ткнул в меня пальцем Стефан. – Хочешь знать, в чем твоя проблема?
– Давай же! Скажи! В чем моя проблема?
– Ты одержим прошлым. Вот в чем твоя проблема. Ты думаешь, оно, черт побери, важней настоящего. – Он наклонился, чтобы мимо меня обратиться к Эллен. – Он уже набил вам оскомину своим папочкой?
– Ну, он действительно упоминал…
– Готов поспорить, что упоминал. Всякий раз, когда мы ходили выпить пива, ему достаточно было двух пинт, и пошло-поехало. Папа то, папа се.
– Это нечестно.
– Нечестно? Нечестно? А знаешь, что я подумал, когда услышал, что ты получил работу в ООН? Я подумал: «Отлично. Теперь уж он вволю покопается в прошлом. Теперь ему будут платить, чтобы он говорил о своем чертовом папочке».
– Я не копаюсь в прошлом.
– Нет копаешься. Ты им наслаждаешься, приятель. Хочешь скажу, какая между нами разница, дружок? Сказать? Я живу с моим прошлым, а ты на нем паразитируешь.
– Интересная мысль, Марк. Как, по-вашему, вы паразитируете на своем прошлом?
– Вычеркните, Элен.
Теперь мы ехали молча, и так продолжалось всю дорогу до границы, оттуда – в Зугдиди, где военно-воздушная база кишела людьми, а подъездные дороги были запружены танками и бронетранспортерами, и все они направлялись в ту сторону, откуда мы приехали. Вертолеты летели на малой высоте к абхазскому предгорью, и вдалеке слышны были взрывы минометных снарядов и автоматные очереди. Моя война, по всей видимости, шла полным ходом.
Читать дальше