Владимир Вафин - Чужаки

— Что с ней?

— Да она в обмороке, — ответил парень и передал Олесю ему на руки.

Тут же к нему подбежал сержант и, пристегнув его к себе наручниками, сказал.

— Пошли, Оленик.

Парень проводил взглядом отъезжавшую машину. Толпа у приемника стала расходиться.

По дороге Олеся пришла в сознание Алеха придерживал голову Влада, его серая рубашка намокла от стекавшей из раны крови.

— Держись, братан, держись, Я сейчас! — огибая поворот, с дрожью в голосе произнес Димка.

Они подъехали к крыльцу больницы. Димка спрыгнул с сиденья, открыл дверь, принимая на руки раненого Влада, и осторожно понес его в приемный покой.

Алеха и Олеся сели на лавочку под осыпающейся листвою яблони

— Алик, — тяжело вздохнув, сказала Олеся, — я узнала от Дмитрия, что у Влада вчера вечером умерла жена.

Алеха кулаком стукнул по колену, и у него заходили желваки:

— Ну почему, скажи, почему все так несправедливо в этом мире?! Почему гибнут хорошие люди? — по его лицу покатилась крупная, как у ребенка, слеза

— Наверное потому, что они себя не жалеют, горят для других, как звезды и сгорают, — вздохнула Олеся.

На крыльцо вышел Димка. Увидев его, Алеха с Олесей подошли к нему.

— Он умер? — спросил Алексей упавшим голосом.

— Нет, Алеха, нет. Он будет жить, только душа у него останется навсегда раненой.

Димка закурил, внимательно посмотрел на них и добавил:

— Мы все со шрамами на душе, как у Влада.

1991—1992 гг.

— Ромка, тебя там зовут, — обратился к заправлявшему постель парню мальчишка лет тринадцати.

— Куда? — спросил Рома, укладывая свернутую в полоску простынь.

— В туалет. Там этот, который ночью дежурил, тебя ждет.

Ромка оценивающе оглядел заправленную постель и пошел в сторону туалета. Войдя туда, он увидел двух сержантов. Посмотрев на них исподлобья, он невольно подумал: «От этих хорошего не жди».

— Ну, что ты должен сказать? — спросил с вызовом невысокого роста сержант Чириков. — Ты что, забыл, где находишься?

— В приемнике, — тихо произнес подросток.

— В приемнике-распределителе для несовершеннолетних, — поправил его сержант с широким красным лицом, затем подошел к раковине, высморкался и скомандовал: — Ну, докладывай как положено.

— Товарищи дежурные, воспитанник Адамов явился! — послушно отрапортовал Рома.

— Являются только призраки, а ты прибыл, понял? — с ухмылкой произнес Чириков.

— Да.

— А теперь, Адамов Рома, расскажи нам, зачем ты настучал старшему воспитателю, что я заставлял тебя ночью толчок драить? — подойдя к нему вплотную, спросил он:

Подросток молчал.

— Ты что, в молчанку собрался играть? Юрик, оказывается, он язык проглотил.

Подросток, шмыгая носом, еще ниже опустил голову. Юрик, широколицый сержант, подошел к нему вразвалочку и ударил в лицо. Рома, вскрикнув от боли, скрючился. Сержант грубо пнул его ногой, и подросток растянулся на кафельном полу.

— Юрий, ты поосторожней, — предупредил его Чириков.

— Олег, я его, падлу, вообще убью! — зло процедил Юрик.

— И пойдешь на свиданку в прокуратуру или скинешь погоны, — разъяснил ему Олег.

— Вот так надо, — спокойно сказал он и ударил поднимающегося Рому ногой в бок.

Пацан взвыл от боли.

— Аккуратно и без криминала. — рассмеялся Олег. Он поднял Адамова за ухо и, заглядывая ему в глаза. прошипел: — Если ты. сучонок, еще откроешь пасть, я тебя на толчке сгною, понял?

— Да, — едва слышно выдохнул Ромка.

— Запомни, сучонок. я стукачей не прощаю, — и оттолкнул его к батарее.

Дверь в туалет открылась, и на пороге появился старший дежурный Мухтаров.

Вы че? Давайте скачком. «Рафик» уезжает.

— Куда, Игорь? — спросил Юрик.

— На рейд, на вокзале будем пацанов отлавливать.

— А у меня выходной, — улыбаясь, заявил Олег.

— А ты. Чирок, мотай домой, Бычара сегодня злой, — и Мухтаров взглянул на лежавшего на полу Ромку.

— На то оно и начальство, чтобы быть злым, — с усмешкой проговорил Чириков.

— Короче, пошли, — поторопил Игорь Юрика. Милиционеры вышли из туалета. Ромка поднялся. Потирая ушибленный локоть, он подошел к раковине и сполоснул лицо.

— Менты вонючие, козлы, убегу... — шептал он, всхлипывая.

Утершись курткой, он прошел в игровую комнату, где сидело пятнадцать подростков разного возраста в одинаковой синей форме. Малыши возились на ковре с кубиками. У окна сидели две девочки и о чем-то оживленно шептались. Ромка сел за стол, пододвинул к себе потрепанную книгу без начала и конца. Он попробовал читать, но строчки расплывались перед глазами. Боль понемногу утихала.