Владимир Вафин - Чужаки

Влад рванулся с кровати, запутался в одеяле и чуть было не упал. Наконец, выскочив на кухню, схватил телефонную трубку.

— Наташа, родная...

— Нет, это не Наташа, это я, Олеся.

— Олеся? — удивился Влад, — а... Олеся!

— Влад Алексеевич, я звонила вам вчера, — спокойно сказала она.

— Я знаю, мне передали. Слушаю тебя. Ты видела Алеху?

— Мы можем встретиться?

— Конечно, а Алеха?

— Это он попросил меня увидеться с вами. Он просил передать вам одну кассету. Это очень важно.

— Это касается его побега?

— Это всего касается.

— Хорошо, где мы встретимся и во сколько?

— Если можно, давайте у органного зала в начале первого.

Влад прикинул в уме время. Посмотрел на часы.

— Я буду.

Олеся повесила трубку. Он начал крутить диск телефона.

— Если ты звонишь в роддом, то я уже узнавала: все так же, — сказала мать, входя в кухню. — Давайте умываться и за стол: завтрак остынет. И друга своего зови.

Когда Влад вышел из ванной, в прихожей раздался звонок. Он медленно побрел открывать.

На лестничной площадке стоял пацан с ужасно знакомым лицом. Он стал припоминать, где он видел эти синие глаза с мохнатыми ресницами, лицо со шрамами на щеках.

— Можно у вас воды попить? — спросил подросток

— Ого! Микошин, — удивленно протянул Влад. — Ты что тут делаешь?

Узнав Влада Алексеевича, Микошин попытался прошмыгнуть к лестнице, но тот схватил его за плечо и втащил в квартиру.

— Ты куда? А ну-ка рассказывай, что тут делаешь?

— У меня здесь тетка живет, в соседнем подъезде, — проговорил, насупившись, мальчишка.

— Ну, дальше, дальше.

— А че? Ее дома нет.

— И ты решил зайти ко мне в гости...

— Я же не знал, что вы тут живете, — смутился паренек.

— Так, ну ладно, раздевайся, проходи, — и Влад закрыл двери.

Пацан, поняв, что попался, стал медленно стягивать куртку, затем повесил ее на вешалку.

— Марш на кухню, — скомандовал ему Влад.

Он прошел следом за пацаном, снял телефонную трубку и быстро стал набирать номер.

— Алло, приемник...

Димка, рассматривавший парнишку, услышав слово «приемник», положил ладонь на рычаг.

— Ты что собираешься делать? — спросил он.

— Ну надо же сдать его в приемник или ты мне предложишь отпустить его? Он воровать пойдет.

— Ну-у, Влад ты и... Пацан пришел к тебе, можно сказать, в гости, а ты его сразу в приемник. Ты посмотри на него! Он, наверное, есть хочет, ты его накорми сперва и спать положи: он же на ногах еле держится...

Влад покрутил пальцем у виска.

— Ага, на чистые простыни, чтоб он их зачуханил, вшей напускал? У тебя башка-то есть на плечах? А ну, убери руку!

— Сядь, — Димка забрал у него трубку, — сядь, кому говорю! У меня-то башка есть, а вот у тебя... — он постучал сначала по голове Влада, потом по столу. — Ты что, озверел совсем на своей работе?

На кухню вошла мама.

— Что у вас за спор?

— Ма, ну он вообще оборзел... позвонить не дает. Я же не могу укрывать этого беглеца у себя.

Она оглядела чумазого мальчишку, налила в тарелку солянку и поставила ее перед ним.

— Иди умойся, — предложила она ему.

Когда Пашка скрылся в ванной, она посмотрела на Влада и с укором сказала:

— Я всегда считала, что у моего сына есть сердце. Ты перестаешь быть человеком, Влад.

— Делайте, как знаете, — он рассерженно повернулся и пошел в свою комнату. Димка последовал за ним.

Влад, закурив сигарету, подошел к окну, и вдруг, резко обернувшись, сказал:

— Ты, наверное, Дима, забыл, что я работаю в детприемнике и как работник милиции я должен исполнять приказы. В конце концов мы с тобою принимали присягу.

Димка прошел через комнату и сел в кресло:

— И что с того?

— А то, что этот пацан — бродяга и, может быть, совершил кражу, а я, видите ли, скрываю его у себя.

— Послушай, ты всегда все делаешь по уставу? И у вас в детприемнике все поступают по приказу? Говори только правду. Будешь врать мне, значит — ты врешь самому себе. Ну что же ты замолчал? — прищурив глаза, спросил его друг.

— Ну, в основном, я, конечно, поступаю по уставу и по приказу. Ты ведь знаешь, приказы не обсуждаются, а выполняются.

— Так, ну это мне понятно. Ты не юли.

— Пойми, есть, конечно, случаи, когда приходится нарушать. Мы имеем дело с пацанами, которые совершают преступления...

— Да ты не говори мне за всех, ты за себя отвечай.

— Я такой же мент, как и другие. Если я чем-то буду выделяться, то меня обратно поставят в строй. Это правило я хорошо запомнил. Конечно, я не разделяю порой того, что делают начальник или менты, но идти против них — это то же самое, что плевать против ветра.