Владимир Вафин - Чужаки

В приемнике я встретил таких же, как я, ребят. У всех у них разные судьбы, иногда похожие: нет отца, мать пьет, плохой присмотр... В детприемнике попадались и слабые ребята, которые часто жаловались. Не люблю таких. Они должны сами себя защищать. Ведь кто, кроме их самих, им поможет? Никто. Я уважаю тех пацанов, которые могут за себя постоять, и ненавижу тех, кто обижает малышей. Конечно, у кого мало сил, с тем легко разделаться, а это несправедливо.

В приемнике мне нравилось, что выводят гулять, а также работать в мастерских, там быстро проходит время. Пока я сидел, мне собрали документы в спецшколу».

Постановление комиссии по делам несовершеннолетних на В. Березина: «Совершил три кражи государственного и личного имущества, бродяжничает, пьянствует. Мать воспитанием сына не занимается, бабушка на Васю оказать влияние не может, он ее не слушается. Успеваемость средняя, в школу ходит неподготовленным, сбегает с уроков. Индивидуально-профилактическая работа, обсуждения на педсоветах и классных собраниях положительных результатов не дали. На основании статьи 37-й «Положения» комиссия по делам несовершеннолетних постановляет направить Василия Березина в спецшколу для трудновоспитуемых и содержать за счет средств матери».

Из характеристики школы на В. Березина: «Физически развит, здоров, имеет среднюю способность к учебе, ведет себя неспокойно, нарушает школьный режим, курит в школе, играет в карты, был зачислен в стрелковый кружок, но не ходит... Особое увлечение Васи — мопед, на котором он ездит по городу, не имея прав на вождение. Имеет друзей старшего возраста с отклонениями от норм поведения. Один из них осужден за кражу».

«В приемнике я просидел 29 суток и уже собирался домой, но на тридцатый мне пришла путевка в спецшколу. Когда меня привезли туда, я был прилично одет: новые туфли, хорошие брюки, красивый джемпер. Меня провели в группу, где я должен был учиться. В это время она находилась на своем участке. Когда я пришел, меня сразу же окружили ребята. Они начали меня расспрашивать, откуда я, за что сюда попал? Потом взрослые ребята начали требовать, чтобы я снял туфли и джемпер, но я не отдавал. Мне было жаль своей одежды и обидно: ее мне купила моя бабушка, а она и так мало зарабатывает. Потом они начали мне угрожать, и мне пришлось раздеться. Когда прозвенел звонок на «отбой», я быстро залез в кровать и, укрывшись одеялом, как маленький мальчик, заревел от обиды. Первый месяц мне жилось плохо, а потом я как-то стал привыкать. Каждое утро соскакивал с кровати, услышав громкое «Подъем!», и бежал на утреннюю пробежку.

День был похож один на другой: учеба, строевая подготовка, работа в мастерских, где мы изготавливали спирали для плиток и утюгов. С первых же дней работы я научился крутить спирали лучше всех, и мастер доверял мне и даже забирал с уроков, когда «горел» план. Мне нравилась воспитательница. Она была, как родная мать: и пожурит, и похвалит. Я радовался, когда приезжала бабушка. Она уводила меня на скамейку в сад и плакала. Говорила, чтобы я поберег себя. Мне было ее жалко. Ругая себя последними словами, дал себе слово беречь бабушку, потому что она для меня самый дорогой человек.

В спецшколе пробыл один год и два месяца и за это время понял: чтобы не попадать за решетку — надо не воровать. Но когда вышел, — все забыл. Поступил в ПТУ на электромонтера. Вначале все было хорошо, а потом снова начал пить.

Расскажу вам про одну девчонку. Вообще-то у меня их было много, но все они были временные — сегодня одна, завтра другая. А в октябре я встретил Наташу, простую, красивую девчонку. С ней мне было хорошо, и я первый раз влюбился. Про прежних подруг забыл, но о себе они напомнили сами.

Как-то вечером прибегает Наташа, вся в слезах, и говорит, что ей угрожали: мол, если она не бросит меня, ее изобьют. Я сразу понял — кто. Вечером нашел их и сказал: «Кончились наши фестивали, и если кто-нибудь Наташу пальцем тронет, то я пришибу вас». Они молча разошлись. Я был уверен, что они меня поняли, но ошибся. Когда мы были с Наташей на «дискаче», они незаметно позвали ее и избили. Узнав про это, я в тот же вечер нашел их и не смог удержаться — ударил одну. После моего удара они налетели на меня втроем, но у них ничего не вышло. Вторым ударом я кому-то из них разбил нос. И тут одна из них с разворота ударила меня ножом. Увидев кровь, они разбежались. Я почувствовал сильную слабость, очень жгло рану. Я упал. Потом меня положили в какую-то машину и повезли в больницу. Когда я вышел, то узнал, что Наташа уехала к себе домой — в деревню. После этого я постепенно стал втягиваться в пьянство. Это было единственным моим развлечением. Когда сильно напивался, у меня появлялась какая-то злоба на всех окружающих. Я понял, что пить мне нельзя: иначе недалеко до преступления. Но я до того втянулся, что не мог прожить без бутылки спиртного ни одного дня, и снова пошел на воровство...»