Эндрю Миллер - Оптимисты

Приняв душ, Клем направился в кафе, в котором сидел рядом со студентами в первый день. Было прохладнее, по небу ползли низкие дождевые облака. Он заказал эспрессо и бублик с сыром. Сжевав полбублика, он проглотил пару таблеток ибупрофена. За ночь болевая точка превратилась в сложно сплетенный венчик, наподобие цветочной головки с перехлестывающимися лепестками, сдавливающими кожу под самой бровью. Пришло мрачное воспоминание о Норе, как она замертво упала в передний ряд на заседании Комитета женщин южного Бристоля по повышению зарплаты; потом беглая мысль о деликатности (или отъявленной трусости) Сильвермена, благодаря которой им не пришлось больше краснеть друг перед другом. Он закурил первую утреннюю сигарету, сплюнул, раздавил ее и пошел прочь («Удачного вам дня!» — пожелал ему вслед парнишка за стойкой) — пошел бродить по городу, час, два, чтобы избавиться от навалившейся апатии. Кровь сгустилась, как сироп. Он двигался быстро, почти бежал. Прошел короткий дождь, но он не останавливался — дождь был ему на пользу. В два он съел тарелку лапши удон в кафе на Дандас-стрит. В три вернулся в гостиницу и собрал вещи. Пытался оплатить счет картой «Виза», но машина выплюнула ее два раза подряд.

— Может, система не в порядке, — с сомнением сказал управляющий.

Клем порылся в карманах, нашел в них какие-то совсем позабытые доллары и заплатил наличными.

На последний четвертак он доехал подземкой до станции «Йоркдейл» и, потратив меньше трех долларов, пересел на идущий в аэропорт автобус. Регистрация уже началась, но очередь была небольшая, а багажа у него не было. В аптеке аэропорта он купил упаковку болеутоляющего, затем, на сдачу, книжечку головоломок и шариковую ручку. Он стоял в очереди на посадку и был уже почти у ворот, когда услышал, что его кто-то зовет, и, обернувшись, увидел, что к нему трусцой бежит Фрэнк Сильвермен со свернутой газетой в одной руке и большим коричневым конвертом в другой.

— Ох, Клем! Чуть не упустил тебя, — Стараясь отдышаться, он немного согнулся, — Дорога забита — машины трутся одна о другую. Во сколько отправление?

— В семь.

— Я так и думал. Пойдем выпьем по-быстрому. Тут рядом есть место. Очень удобно.

Они прошли в бар и устроились у стойки. Сильвермен заказал двойной тоник, Клем — пиво.

— Если бы я знал, что ты приедешь… — начал Клем.

— Я сам не знал еще пару часов назад. Думал, ты вернешься домой с дурным мнением о канадском гостеприимстве, — Он улыбнулся. — Как водопад?

— Я не ездил.

— Нет? Ну, я и не ожидал, что ты поедешь. Грязь попала в глаз, да? — Они чокнулись, и Сильвермен сказал: — Жаль, что мы больше не поговорили.

— Еще поговорим, — ответил Клем.

— Просто надо знать, что сказать.

— Угу.

— Я, Клем, не знаю, что сказать.

— Ничего.

— Ты и сам не фонтан красноречия.

— Я рад, что мы встретились.

— Я тоже.

Их внимание отвлек мужчина в белом льняном пиджаке, громким голосом выговаривающий о чем-то сконфуженной женщине. Несколько мгновений они смотрели на него.

— Скотина, — сказал Сильвермен, потом повернулся к Клему: — Ты дашь о себе знать?

— Обязательно.

— Обязательно? Это английский вежливый эквивалент «Нет»?

— Это английский вежливый эквивалент «Обязательно».

— Нам нужно пережить это, Клем. Если мы не сможем это пережить, тогда Рузиндана победил.

— А если его найдут, — спросил Клем, — что ты будешь делать?

— Кроме как надеяться, что его повесят? Ничего. — Он помолчал, — А что тут можно сделать?

Клем покачал головой.

— В любом случае, — сказал Сильвермен, выуживая из стакана ломтик лимона, — не зацикливайся на этом. Он может быть где угодно.

— Но, ты думаешь, он жив?

— Наверное, скрывается в одном из лагерей. Или кто-то его приютил. В Европе. Или даже в Штатах. Черт своим помогает.

— Хочу договориться об одном, — сказал Клем.

— Да.

— Ничего не прощать.

— Хорошо.

— Ничего.

— Хорошо.

— Никаких скидок. Никакого прощения.

— Хорошо, хорошо. Только, Клем, траве-то не прикажешь.

— Не понимаю, о чем ты.

— На их костях уже трава растет. Так же как и на наших будет когда-нибудь.

— Ты предлагаешь забыть?

— Нет, конечно. Да это и не в человеческих силах. Но нужно научиться жить дальше.

Клем хотел ответить, но сдержался. Какое-то мгновение они старались не смотреть друг другу в глаза. Сильвермен крутил на пальце обручальное кольцо. Опять объявили лондонский рейс. Клем поднял сумку. Сильвермен проводил его до барьера. Они обнялись. Сильвермен плакал.