Кани Джеронимо - Имена

— Спасибо, — улыбнулась Мила. — У тебя красивые глаза. Красивые, грустные глаза.

— Да, нет, — смутился Гоша. — Вовсе они не грустные.

Ночные клубы, они все одинаковые. Дорогие шмотки, дорогая выпивка, дорогая любовь и не менее дорогая ненависть. За все это здесь готовы платить немалые деньги. Здесь самые красивые девушки превращаются в проституток. За бокал мартини они позволяют парням залезать к ним в трусики во время танца, а за дешевые сережки отсасывают в ближайшем подъезде. Здесь парни, брызжут слюной, выискивая самку для совокупления. Запах денег повсюду. Он впитывается в тебя почти сразу. Ты забываешь, кем ты был всего лишь пять минут назад. Все равно, что происходит вокруг. К утру ты потеряешь все: деньги, трезвость, самоуважение.

Огромный охранник, похожий на обезьяну, в черном костюме обыскивал Гошу. Обыск носил чисто формальный характер, но все равно было неприятно.

Миновав охранников, Гоша проследовал за остальными в клуб. Лучи стробоскопов ударили в лицо. Рев виниловых ритмов ворвался в сознание.

Внизу находился танцпол. Потные тела в неоновых лучах сливались в одну массу, с ревом несущуюся в пропасть. На противоположной стороне, перед танцполом, была сцена, на которой танцевали сразу две стриптизерши, каждая на отдельном шесте.

Наверху, где стоял Гоша, отдыхала совсем другая публика. Они пришли сюда не ради танцев, а для самоутверждения. Для компенсации всех унижений и неудач, случившихся в детстве. Только здесь они могут вновь почувствовать себя людьми. Ощущение того, что они замечательно провели время, надолго останется в памяти в качестве ложных воспоминаний.

Вся компания уселась в дальнем углу на кожаном диванчике.

— Я хочу мартини! — только сев, сказала Марина. — Я не могу ничего пить кроме мартини. Или вино. Хорошее. Но здесь такое вряд ли будет. Я когда в Париже была, так вот там я пила хорошее вино. Хотя я туда больше не поеду. Представляете, там на Эйфелевой башне не работают мобильные телефоны.

— Ребята, а сигареты у кого-нибудь есть? — спросила другая девушка.

На стол легла пачка.

— Ой, нет! Я такие не буду. Мне нравятся с ментолом. Надо заказать.

— Гоша, ты пить с нами будешь? — спросил Юра.

— Буду.

— Виски или коньяк?

— Водку, — ответил Гоша.

Он попросил официантку прежде, чем нести ему водку хорошенько ее остудить; а вместо стопки, принести стакан и кусок черного хлеба. Все посмотрели на Гошу, но ничего не сказали. Когда принесли его заказ, он налил полный стакан водки, а сверху накрыл его куском хлеба.

— Ты это пить собрался?

— Да, — ответил Гоша.

Подождав, пока все наполнят свои бокалы, Гоша убрал кусок хлеба со стакана и, не останавливаясь, выпил всю водку, ни чуть не поморщившись. Перевернув стакан вверх дном, он поставил его на стол.

— А хлеб зачем? — удивленно спросил Юра.

— Традиция, — ответил Гоша и откусил кусочек хлеба.

Время, как густой, липкий мед с ложки, нудно тянулось, бесследно растворяясь в вечности. Выпив бутылку водки, Гоша не чувствовал приятной расслабленности в теле, голова не кружилась, словом, ни малейшего намека на опьянение. Чего нельзя было сказать об остальных. Девушки, перебивая и споря друг с другом, рассказывали о преимуществах, никого не интересовавших из присутствующих представителях мужского пола, средствах по уходу за волосами. В коротеньких промежутках между пьяными женскими голосами, не менее пьяные мужские голоса, вставляли свои реплики, еще более тупые и бессмысленные, чем рассказы о средствах по уходу за волосами.

Подобная человеческая глупость, ярким примером которой была вся эта компания, пробуждала в Гоше бессильную злобу; по большому счету, он понимал, что над всем происходящим надо смеяться, но не мог ничего с собой поделать.

— Знаешь, Гоша, за что мы тебя любили? — спросил Леша, и сам же ответил: — За твою справедливость. Ты всегда говорил всем в глаза то, что о них думаешь.

Одна из девушек, та, которую Гоша встретил в вагоне метро, сказала:

— Скажи, Гоша, нам, что ты о нас думаешь. Мы не обидимся. Мы за справедливость.

Все рассмеялись. Гоша встал со стула, обвел всех взглядом, а потом сказал, чуть наклонившись над столом:

— Да пошли вы все на хуй, со своей справедливостью.

В этот момент алкоголь дал о себе знать расплывшейся картинкой. Несмотря на это, Гоша повернулся, и твердой походкой направился в сторону туалетов. Он понятия не имел, где они находятся, но был абсолютно уверен, что идет в правильном направлении.