Майкл Бламлейн - По живому

— Ну, тогда заверните нам оба, — велела Эдна продавщице. — Размеры подходят?

Продавщица на глаз оценила Фрэнки. После двадцати лет работы это не составляло труда. Она уверенно кивнула, завернула покупку, сунула пакет и подала. Эдна увела Фрэнки.

— Ты, вероятно, устала, — проговорила она, когда они вышли на улицу. — Сейчас я дам тебе денег на такси до дому, а у меня есть еще одно-два дела.

— У тебя дела? Это тоже было делом?

— Сплошное удовольствие, — заверила ее Эдна.

Фрэнки удивился. — Мне это показалось целым событием.

— Что? Покупка одежды для тебя? — Эдна, улыбаясь, похлопала дочь по руке. — Получилось забавно, а? Ты меня осчастливила.

Они прошли квартал или два. Настроение у Эдны начало меняться, из головы не уходила беспокойная мысль.

— Если ты со мной еще немного побудешь, я тебе кое-что скажу.

Фрэнки не хотелось оставаться одному, он машинально сунул руку Эдне, та крепко схватила ее.

— Ты долго собираешься оставаться с этим мужчиной? У тебя своя жизнь, я понимаю, но я твоя мать. Я не могу забыть, как ты тогда выглядела. И вряд ли когда-нибудь забуду.

— Мне сейчас лучше.

— Неужели все изменилось? Мне кажется, что-то непременно должно случиться.

Фрэнки ни словом не обмолвился об изнасиловании, не хотел. Так что Эдна думала не об этом, в жизни полно других ужасов. Она прежде всего винила Терри. Потом не забывала и о своей роли.

— Я беспокоюсь. Фрэнки. Я хочу, чтобы у тебя жизнь сложилась хорошо. Твоя мать надеется на это. Прежде чем думать о себе, она хочет, чтобы ее ребенок был счастливым.

— Он мне больше не делает больно. И не будет.

— Откуда такая уверенность?

Фрэнки нужно было подумать. Последнее время судьба преподносила неожиданности, сначала потрясение в баре, потом изнасилование, каждый новый удар подкрадывался незаметно. Вряд ли могло произойти что-то еще более ужасное — по крайней мере, так казалось. А в результате он стал как бы менее уязвимым.

— Обещай мне, если что-нибудь случится, ты обязательно позвонишь.

— Ничто не случится, можешь поверить. Во мне появилась сила. И он это понимает. Я себя контролирую.

— Может, ты и в самом деле сильная, но упрямая — это уж точно. Ты всегда была такая. — Эдна искоса взглянула на дочь. Она беспокоилась и страшилась за нее. — Быть упрямой — это не то же самое, что быть сильной, Фрэнки. Особенно если есть какая-то опасность.

— Это не обо мне, — заявил Фрэнки, во-первых, потому что действительно так считал, а во-вторых, хотел облегчить ей переживания и обнадежить: эта женщина ему нравилась. В то же время ее постоянные намеки на слабость и опасность разъедали во Фрэнки уверенность в себе и решительность. Он не хотел стать жертвой сомнений. Пора им расстаться.

— Со мной все будет хорошо, — заверил он. И, не раздумывая, склонился и поцеловал ее в щеку. — Ты мне очень помогла, спасибо.

Он собрал покупки и сел в такси. Эдна всплакнула.

— Пожалуйста, с этой юбкой надевай чулки. И бюстгальтер. И не забудь повесить блузку, когда вернешься домой, а то помнется. Обещай мне. Я люблю тебя.

Дома Фрэнки немножко отдохнул, приготовил легкий ужин, потом решил нарядиться. Надел кружевной бюстгальтер, шелковую блузу и сатиновую юбку. Уложил как мог волосы, открыл последний номер "Вог" — раздел косметики, и весь последующий час занимался макияжем. Наконец покончив с лицом, он поставил кассету "Даллас" и начал практиковаться — как сидеть и как ходить. Получалось забавно. Не сохранив никаких воспоминаний о себе, он ни в чем не мог себя и упрекнуть. Даже наоборот, ощутил порыв ликования — он совершенно беззаботен и может многое себе позволить. Хорошо, что загадка прошлого осталась загадкой. Можно лепить из себя что угодно, потому что себя настоящего он не знает.

Без четверти двенадцать он ушел к себе в спальню, надеясь, что скоро появится Терри. Ждать пришлось недолго. Услышав его появление и шуршание в коридоре, он крикнул в закрытую дверь, что скоро выйдет.

Терри добрел до гостиной и рухнул на софу. Слишком он устал, чтобы приготовить себе поесть или о чем-то думать. Он уже почти уснул, вдруг появилась Фрэнки, он ошарашено заморгал глазами и толчком проснулся.

— Бог ты мой!

Фрэнки стоял как статуя, возбужденный и растревоженный. — Я тут с собой малость забавлялся.

Терри молчал, он еще не пришел в себя.

— Тебе нравится, что я сотворил с собой?

— Боже, какая ты красивая.

— Да нет же.

— Конечно, ты не красивая, а прекрасная. Чем я мог такое заслужить?