Дина Рубина - Синдром Петрушки

Мальчик уже знал, что мир кукол так же необъятен, разнообразен, густонаселен, как и целый земной шар, с его странами, народами, цветами и деревьями, животными и птицами, облаками, снегом и дождем. Что в нем есть тайна жизни, какой-то другой жизни , что эту тайну следует неустанно искать и извлекать, и что открывается она далеко не всем, отнюдь не всем даже профессионалам, а только избранным, зачарованным, себя забывшим людям…

Однажды Казимир Матвеевич, распахнув обе створки шкафа (обычно это означало особенные археологические раскопки в многочисленных узлах), минут пятнадцать демонстрировал один лишь тощий ревматический зад в серых спортивных штанах, пока наконец не извлек даму в шляпке: неподвижную, не игровую куклу.

Петя уже знал, что такие называются интерьерными или комнатными и, хотя тоже приписаны к кукольному ведомству, имеют гражданство и все в нем права, все же не способны жить, как живут театральные куклы. Петя оставался равнодушным к этой части народонаселения и, честно говоря, даже удивился, что Казимир Матвеевич держит у себя такое баловство .

– Глянь на эту дамочку, – сказал Казимир Матвеевич, разгибаясь и тяжело дыша, но с загадочной улыбкой на багровом лице. – Только не торопись. Присмотрись к ней, как следует быть. По-твоему, что это?

– Ну… ясно что, – отозвался мальчик.

– Нет, не ясно! – крикнул старик, все еще багровый и потому очень гневный на вид. – Никогда не говори, что тебе ясно! Только дураки – главные инструкторы во всяком деле…

Он твердо поставил даму на стол и молча подозвал Петю движением руки.

Петя взял куклу, внимательно осмотрел… Старая… очень искусно сделана: лицо и кисти рук из фарфора нежного сливочного цвета, все в паутинках-трещинках; ступни ног обуты в изящные лайковые ботиночки, отделанные бисером. В одной руке – сложенный веер, в другой, полусогнутой, – крошечная, но настоящая сумочка в форме закрытой книжки, с золотой застежкой в виде бабочки. Мама такие называет «ридикюль». И лисица на плечах, совсем как настоящая, с черными бисеринками мертвых глаз, и дивно вышитая цветным шелком блузка на высокой груди – все было необыкновенного, пленительного изящества. Вот только скандальное лицо с распяленным бранчливым ртом и задранным башмаком-носом да нелепая шляпа, слишком громоздкая для такого размера куклы…

– Это «укладка», – тихо проговорил Казимир Матвеевич над его головой. – Запомни, пригодится: ук-лад-ка. Чем отличается от обычной куклы? Секретом. Странностью в какой-нибудь детали. Не нарочитой странностью, что всем бросается в глаза, раздражает и возбуждает интерес, нет – логичной странностью. Смотри: эта дама, в сущности, гротеск. Ты знаешь, что такое – гротеск? Это когда все слишком забавно, когда все так смешно и нелепо, что это уже издевательство. Некая деталь гардероба… вот эта шляпа, например. Спрашиваем себя: может ли быть у куклы такая большая шляпа? И отвечаем: конечно, ведь это гротесковый образ: взгляни на ее нос, на ее огромный рот. Это не пани, даром что ридикюль в руке, это – хабалка. Такие оденут все самое модное и дорогое, и все же что-нибудь у них да будет не так. Например, вот эта подозрительная шляпа. «Ах, это ваша кукла? – спрашивают тебя на границе. – А что там у нее внутри?» – «Ничего, пане офицеже, – отвечаешь ты, – ничего, товарищ офицер, можете проверить сами». И он проверяет. Он даже вспарывает ее бедный матерчатый животик и находит там опилки, и остается с носом, и даже извиняется, хотя он и быдло. Но ты-то понимаешь, что дело – в шляпе? Проверь еще раз. Попытайся разгадать ее секрет.

И Петя снова осматривает куклу самым въедливым образом: прощупывает тряпичные руки, ноги, туловище… внимательно изучает шляпу, бордовую ленту, обвитую вокруг тульи, с крохотными фарфоровыми цветочками: красным, желтым, лиловым… Нет, шляпа, безусловно, цельная, скорее всего – тоже фарфоровая, обклеенная парчой.

– Ничего, – озадаченно говорит он. И уверенно повторяет: – Точно, ничего!

– А теперь жми на лиловый цветок дважды, но не подряд, а солидно, с перерывом, как участковый в дверь звонит.

И в ту же секунду щелкает невидимый, но надежный замочек – и высокая тулья вдруг откинулась, как крышка шкатулки! Ой, здорово! – да это и есть маленькая шкатулка, в которой лежит… перламутровая пуговица.

– Во-от, – с хитрющим видом протянул Казимир Матвеевич. Щеки, лоб и толстый нос его лоснились от удовольствия. – Вот. Но тут может быть спрятано и бриллиантовое колье, и важный документ, и – увы – наркотик…